— Спасибо. — Хетти завернулась в спальный мешок, словно в громоздкую шаль. — Нет, он не спит. Нейл ненавидит бури: говорит, что не умеет засыпать под вой ветра. Должно быть, сейчас расставил по всей комнате свечи и читает в постели. — Она подавила зевок. — Он такой чувствительный. Не хочу, чтобы он думал, будто я о нем забыла. — Хетти нашарила на каминной полке фонарик. — Позвоню из кухни, там газовая плита. Включу все конфорки, Бог даст не замерзну. А вы так и не ложились, Дейв? Отдохните, вам нет нужды дежурить всю ночь.

Дейв кивнул. Хотел бы он отдохнуть! — Непременно.

Он проводил Хетти глазами, затем несколько мгновений бессмысленно смотрел на бесшумно прикрытую дверь. Дейв не хотел оборачиваться. Не хотел видеть Грейс — спящую, беззащитную, такую желанную… Черт побери, теперь-то он и подавно не заснет!

С кровати донесся тихий стон. Невольно обернувшись, Дейв увидел, что Грейс заворочалась на кровати, раскинула руки, сбив на сторону одеяло. Должно быть, что-то потревожило ее сон. Вот она перевернулась на бок — лицом к нему. Дейв стоял спиной к камину, но глаза его уже привыкли к темноте, и он отчетливо — слишком отчетливо — различал лицо Грейс. Милое лицо в нимбе золотисто-рыжих кудрей, чувственные губы, изогнутые в недовольной гримаске, быстрое движение глаз под сомкнутыми веками… Очевидно, ей снится сон — и сон тревожный. Она снова застонала, тихо и жалобно, словно прося пощады, и замотала головой. Красное золото волос вспыхнуло в теплом свете очага. Грейс открыла рот, словно пыталась что-то сказать, — но не издала ни звука.

Сегодня она легла спать в пижаме — теплой и, кстати сказать, очень скромной. Но, как видно, самая теплая пижама не смогла ее согреть. Грейс снова застонала, и Дейв заметил, что она дрожит.

Вот она опять вздрогнула всем телом и обхватила себя руками, пытаясь согреться. Безжалостный холод, проникая в щели и трещины старого дома, крал у Грейс тепло.

Дейв неотрывно смотрел на нее, в мозгу его звучал древний как мир шепот предостережения. Весь день он вкалывал не покладая рук, чтобы только держаться подальше от этой женщины. Предпочитал подхватить воспаление легких — только бы не смотреть ей в глаза, после того поцелуя озарившиеся каким-то новым и опасным чувством… Проклятье, лучше бы она по-прежнему его ненавидела!

Грейс снова задрожала. На этот раз Дейв не колебался. Она спит, а он настороже — чего, черт возьми, бояться? Он шагнул к кровати; сладкий, тревожащий запах Грейс ударил ему в ноздри — но сердце, огражденное непробиваемой броней, осталось спокойным и холодным.

Взгляд Дейва скользнул по ее бледному лицу, по сияющим рыжим кудрям. По длинным ресницам, отбрасывающим на щеки кружевную тень. По изящному носику. По маленькому подбородку, упрямо выдвинутому вперед. По недовольно надутым губам… Боже, она что — нарочно стремится свести его с ума?!

Дейв приказал себе отбросить дурацкие мысли. Присев на край кровати и перегнувшись через Грейс, он потянулся за сброшенными одеялами, чтобы ее укрыть.

Но в этот миг теплое дыхание обожгло его щеку. Нежные руки обвили за шею и привлекли к себе. Изумленный взгляд Дейва метнулся к ее лицу — и обнаружил, что глаза Грейс по-прежнему закрыты. Миг — и губы ее слились с губами Дейва в поцелуе, сладостном, как сама любовь.

Дейв понимал: Грейс спит, она не отдает себе отчета в своих действиях. Знать бы, кто ей снится? При мысли о том, что она дарит поцелуй кому-то другому, Дейва охватила жгучая ревность. К несчастью, во сне Грейс целовалась не менее страстно, чем наяву. Миг — и Дейв ощутил жаркое желание, которому не мог сопротивляться: оно взорвалось в чреслах, жидким огнем растеклось по венам. Кровь вскипела, и Дейв забыл о всех своих благих намерениях.