— Правление корпорации продало мне контрольный пакет, — бесстрастно повторил он. — Теперь «Бенедикт Лимитед» принадлежит мне.

— Ты… ты купил компанию… пока сэр Эдмунд в больнице? Как? Как ты мог…

Осознание страшной истины поразило ее, словно удар кулаком меж глаз, а в следующий миг Грейс ощутила, что задыхается от гнева.

— Так ты мне лгал? Использовал меня, чтобы за спиной у сэра Эдмунда сговориться с его подчиненными?

— Правильно. И ты мне очень помогла.

Не понимая, что делает, она бросилась на Дейва, пытаясь вцепиться ногтями в лицо. Дейв поймал ее руки за запястья и мягко отстранил Грейс от себя.

— Мне очень жаль, Грейс, — тихо произнес он. — Постарайся понять. Таковы законы бизнеса.

Несколько секунд она не могла выговорить ни слова — слезы обжигали ей глаза, в горле стоял ком гнева и отчаяния.

— Тебе жаль! — выкрикнула она наконец срывающимся голосом. — Тебе жаль — подумать только! Ах ты ублюдок! И еще смеешь говорить, что тебе жаль!

Она вырвала руку.

— Видала я подлецов, но таких… — Слова жгли ей горло; Грейс казалось, что она умирает. — Нет, мистер Бертон, вы не стервятник! — Воспоминания о том, как прошлой ночью она едва не отдалась этому чудовищу, вонзались ей в сердце отравленными стрелами. — Стервятники питаются падалью, но живых людей не трогают. Они не подползают украдкой и не жалят исподтишка. А вы, мистер Бертон, вы просто ядовитая гадина! — Собственный голос казался Грейс странным — холодным, жестким, чужим. — А теперь убирайся из моего дома. Я не хочу больше тебя видеть. Никогда.

12

Последнее приобретение Дэвида Бертона — пятнадцать универсальных магазинов корпорации «Бенедикт Лимитед» — стало крупнейшим за всю его карьеру. В течение двух недель имя его звучало в теленовостях и мелькало на первых страницах газет по обе стороны океана. Несколько месяцев спустя, с выгодой для себя распродав акции компании, он должен был стать одним из богатейших людей Соединенных Штатов.

Мог ли подумать Дейв, начиная свою карьеру, что его ждет такой успех? Что он, мальчишка из бедной семьи, поднимется к таким высотам? Дейв всегда знал, что рано или поздно станет миллионером — это была его цель, венец его стремлений. Но сейчас он куда богаче, чем представлял себе даже в самых смелых мечтах. Еще одно, последнее усилие — и состояние его будет исчисляться уже не миллионами, а миллиардами долларов.

Дейв мчался по узкой лесной дороге к дому отца — памятной ему с детства хижине, затерянной в лесах Северной Калифорнии. Здесь, среди вековых сосен, на берегу быстрого ручья с прозрачной ледяной водой, Джеймс Бертон прожил всю жизнь — и, кажется, не жалел об этом.

На последнем повороте Дейв взглянул на часы. Половина шестого. Должно быть, отец уже жарит на костре пойманных в ручье окуньков — свой обычный воскресный ужин. Дейв почти чувствовал запах жареной рыбы, которую не ел с детских лет.

Обычно он не любил вспоминать детство: мысли об убогой жизни в бедном лесном домишке навевали на него уныние. Вот почему в последние годы он избегал встреч с отцом, даже не поздравлял его с днем рождения. Однако сегодня, сам не зная почему, вдруг почувствовал, что должен его увидеть.

А вот и дом. Дейв свернул с дороги и, притормозив, медленно и осторожно повел свой спортивный «ягуар» по узкой тропе, пересеченной древесными корнями.

— Старый дом остался таким, каким Дейв его помнил: белая, потемневшая от времени кладка серая листовая кровля. У крыльца — старенький, кое-где ржавый пикап.

Дейв затормозил рядом с пикапом.