– Это же полнейший идиотизм – так здесь торчать, – ворчливо выговаривал он отцу. – Не вижу, что для Тони от этого изменится. Ты можешь оставаться здесь и ждать, а я тем временем буду действовать.

– Ты и без того уже предостаточно наделал, даже не спросив моего согласия, – прорычал дон Альдо, не отводя взора от двери операционной. – Что Тони сейчас там, это отчасти и твоя вина.

– Но я не мог оставить это и ничего не делать. Все так и было, черт возьми! Но они заявились к нам с оружием!..

– И когда ты вмешался, дела приняли ещё худший оборот. Значит, так. Начиная с этой минуты обо всем спрашивать у меня, даже когда захочешь пойти отлить. Ты знаешь, что сказал мне Вастола?

(Вастола был представителем общенациональной комиссии мафии, и из Нью Йорка он звонил как человек, которого комиссия наделила чрезвычайными полномочиями).

– Он звонил и Максу Виджиланте, чтобы сказать ему то же самое. Ситуация должна оставаться такой, какова она есть. Никто отныне не пошевелит и пальцем, пока он с нами не поговорит. А он сейчас летит сюда.

– Вастола – человек не здешний, – продолжал настаивать Фрэнк. – Он не в курсе, как тут идут дела.

– Он выслушает всех, прежде чем примет решение.

– И каким бы оно ни было, ты в лепешку разобьешься, но подчинишься, да?

Дон Альдо кивнул, затем тихо добавил:

– Если только Тони выживет.

Начинало светать, когда из операционной появился, наконец, доктор Гамильтон – бледный и ещё более нервный, чем обычно.

– Тони будет переведут в реанимацию, – сообщил он дону Альдо. – У него неплохие шансы выкарабкаться.

Дон Альдо продолжал мерять доктора с ног до головы своим пристальным и непроницаемым взглядом, лицо его при этом оставалось бесстрастным. Недвижно продолжал он сидеть на скамье; лишь ладони, лежавшие на коленях, стали медленно сжиматься в кулаки.

– Это твое мнение. А понтер? Что говорит он?

«Понтером» был главный хирург больницы, которого вытащили из постели, чтобы он извлек из живота Тони пулю и зашил рану.

– Я только передаю его мнение. Он считает, что у Тони хорошие шансы.

– А что это значит? Пятьдесят процентов? Шестьдесят? Сколько?

Доктор Гамильтон покачал головой.

– Сейчас ещё слишком рано говорить об этом. Возможно, я смогу ответить точнее через двадцать четыре часа, когда уже будет возможность понаблюдать, как его организм перенес шок и большую потерю крови.

– Я могу его видеть? – спросил дон Альдо.

– Нет. Пока ещё нет. Почему бы вам не уехать домой? Я обещаю, как только появятся новости, сразу сообщу.

Дон Альдо долго раздумывал, потом кивнул и встал.

– Ладно. Я буду ждать звонка. Никуда отсюда ни шагу, пока не будет новостей.

Доктор Гамильтон собрался было возразить, но, встретив жесткий взгляд дона Альдо, промолчал. Он словно врос ногами в пол и смотрел вслед уходившим.

У входа в больницу стоял ожидавший их лимузин. Дон Альдо открыл заднюю дверцу и знаком велел Фрэнку сесть в машину:

– Ты вернешься домой со мной вместе. У меня нет ни малейшего желания, чтобы ты снова взялся за свое.

– По крайней мере, я мог бы принять кое какие меры предосторожности, – заметил Фрэнк. – На всякий случай.

– Нет. Абсолютно ничего, – категоричным тоном отрезал дон Альдо. – Ты будешь вести себя тише воды. До тех пор, пока не станет известно, что с Тони. Все ждут прилета Вастолы, чтобы обсудить с ним ситуацию. До тех пор остается набраться терпения.

Затем он вновь добавил:

– Если только Тони не умрет.

Поскольку накануне Макс Виджиланте лег спать поздно, в полдень он был ещё в пижаме и домашнем халате.