– Ты сама знаешь где. Там. В 1976 году.

– И что с ней?

Джек не ответил. Он прекрасно знал, что его текущая, 2017 года, сущность делала там, в прошлом. Старик, которому был семьдесят один год, лежал в больнице при одном из военных центров, и его лечили от прогрессирующего воспаления почки. Он быстро глянул на Портера – станет ли провидец раскрывать полученную из будущего информацию.

Портер сидел с расслабленным, ничего не выражающим лицом, но это ровным счетом ничего не значило. Надо попросить Стивена просканировать Портера – только тогда можно будет узнать что-то наверняка.

Подобно работягам, которые каждый день выстраивались в очередь, чтобы узнать, разбогатеют ли они или там удачно женяться, он страстно желал, чтобы ему назвали дату его собственной смерти. Он должен был знать – и дело было не только в любопытстве.

И он встал с Портером лицом к лицу:

– Так. Давай начистоту. Что ты видишь в моем будущем в ближайшие шесть месяцев?

Портер зевнул:

– Мне что, прямо все в деталях перечислить? Несколько часов займет, знаешь ли.

Джек разом расслабился. И облегченно вздохнул. Что ж, значит, он проживет еще шесть месяцев. По крайней мере. За этот срок он сумеет прийти к соглашению с генералом Эрнстом Баттерфордом – главнокомандующим Соединенных Штатов Америки. Он протолкнулся мимо Тельмы и вышел из кухни.

– Куда это ты? – спросила старушка.

– Обратно к Баттерфорду. Хочу попытаться снова.

– Только это от тебя и слышу! – сварливо пробурчала Тельма.

– А я всегда только это и говорю, – отрезал Джек.

И буду говорить, подумал он. Пока не умру. Горькая мысль. В нем говорила обида. Да, он будет жить, пока находящийся в полубессознательном состоянии старик в больнице Балтимора, штат Мэриленд, не умрет. Или его не умертвят и не выкинут, чтобы освободить койку для какого-нибудь раненого рядового, которого в товарном вагоне привезли с фронта, – обожженного советским напалмом, парализованного нервным газом, обезумевшего от металлической пыли. Когда дряхлое тело выбросят – а это случится уже совсем скоро, – уже не получится вести дискуссии с генералом Баттерфордом.

– Который час?

Джек поглядел на часы:

– Полвторого.

И он принялся открывать хитроумный замок, запирающий их сокровища. Потом он выкатил металлический ящик по рельсам вниз на бетонный пол. Подтолкнул поближе лампочку на шнуре и включил ее.

Девушка с интересом наблюдала за ним.

– Что ты делаешь?

Она откинула покрывала и поднялась на ноги. Потянулась и босиком прошлепала к нему.

– Ты бы сказал – я бы сама его тебе выкатила.

Их обложенного изнутри свинцом ящика Джек вынул аккуратно рассортированные кости и остатки личных вещей: бумажник, документы, фотографии, перьевую ручку, обрывки военной формы, золотое обручальное кольцо, мелкие серебряные монеты.

– Он трудно умирал, – пробормотал Джек.

Проглядел ленту с данными, проверил, что она нигде не оборвана, а потом с грохотом захлопнул ящик.

– Я сказал ему, что принесу это. Конечно, он не вспомнит…

– Каждый новый раз стирает память о прошлом? – И Дорис убрела одеваться. – Это и вправду как переживать одно и то же мгновение, раз за разом?

– Один и тот же период времени, да, – согласился Джек. – Но материал не повторяется.

Дорис покосилась на него и полезла в узкие джинсы.