Доставщик смущенно проговорил:

– Ну, главное, что лечение оказалось успешным. Знаете, а ведь она сама себе делала уколы.

– Знаю, – сказал Макуэйн. – Видел.

Много раз, добавил он про себя.

– И у нее опять растут волосы. Ох, ну и страшна же она без парика. Правда ведь?

Макуэйн встал из-за стола.

– Пора передавать погодную сводку. Простите, не могу больше разговаривать.

Сняв шлем, она сказала:

– Рада снова вас видеть.

– Взаимно.

– Тако готовятся примерно час. Потерпите?

– Конечно.

– Я вот тут думала… – начала Райбис, разогревая масло на сковородке. – Нам надо съездить на отдых. У вас еще остался отпуск? Мне должны две недели, но из-за болезни все осложнилось. В смысле, я энную часть истратила на больничный. Боже, они отстригали мне полдня в месяц – лишь за то, что я не могла работать с передатчиком. Представляете?!

– Приятно вас видеть окрепшей.

– Я в порядке, – отозвалась девушка. – Черт, фарш забыла. Дрянь!

И она уставилась на Макуэйна.

– Схожу к вам, принесу, – сказал он в конце концов.

Она присела.

– Он даже не разморожен. Забыла начисто. Только сейчас дошло. Хотела утром его вытащить из морозилки, но мне надо было закончить несколько писем… Можно сейчас пообедать чем-нибудь другим, а тако оставить на завтрашний вечер.

– Ладно.

– И еще я хотела вернуть вам чай.

– Я же принес всего четыре пакетика, – напомнил Макуэйн.

Девушка смутилась.

– Я думала, это вы мне принесли ту пачку «Утренней грозы». Откуда тогда она у меня? Наверно, доставщик занес. Мне нужно немного посидеть. Не могли бы вы включить телевизор?

Он включил.

– Я тут смотрю один сериал, – сказала Райбис. – Ни одной серии не пропустила. Мне нравятся сериалы про… ну, надо рассказать вам, что там успело произойти, раз уж мы будем смотреть.

– А можно не смотреть? – спросил он.

– Ее муж…

Она свихнулась, подумал он. Нет, она просто мертва. Тело выздоровело, разум погиб.

– Мне нужно кое-что вам сказать, – начал Макуэйн.

– Что такое?

– Вы…

Он осекся.

– Мне очень повезло, – проговорила Райбис. – Я сделала невозможное. Вы еще не видели меня в худшие дни – я сама этого не хотела. Из-за химиотерапии у меня наступили слепота, глухота и паралич, а потом начались припадки; теперь еще много лет надо будет принимать поддерживающие дозы. Но тут ведь ничего страшного, правда? Жить на поддерживающих дозах. Могло быть и хуже. Ну и вот, ее муж потерял работу, потому что…

– Чей муж? – спросил Макуэйн.

– Да по телевизору. – Привстав, она взяла его за руку. – Куда бы вы хотели поехать в наш отпуск? Мы заслужили награду, черт побери. Мы оба.

– Наша награда в том, – сказал он, – что вы теперь здоровы.

Девушка, похоже, не слушала его; ее взгляд не отлипал от телевизора. Тут он осознал, что на ней по-прежнему темные очки. И ему вспомнилась песня, которую Фокс пела на Рождество, для всех планет – самая нежная, самая незабываемая из песен, родившихся из лютневых партитур Джона Доуленда.

А Райбис Ромми говорила и говорила:

– …платили ему хорошо, но все вокруг плели интриги – сами знаете, как бывает в офисах.