|
Скрывшись и решив потом, что если все предопределено, то можно все, разнуздался. Лишил жизни шесть или семь человек – все преступники. Попавшись, был признан невменяемым и отправлен в психиатрическую больницу, из которой перекочевал в Эльсинор. Профессору Перену предан безраздельно. По его просьбе или приказу взял на себя убийство Мартена Лу, убитого Катэром, и был за это арестован полицией. Бежал (в поселок?!), вернулся в Эльсинор, зверски убил Катэра, инсценировав убийство, как действие Потрошителя, то есть Падлу. Был повторно арестован. Где находится в настоящее время неизвестно.
Одна из карточек Жеглова позабавила. В ней Пуаро повествовал, что Наполеон являлся осведомителем отца Падлу. Тот, как говориться, купил императора за медный грош, сказав ему, простодушному, что успешно борется с провалами в памяти, вспоминая вечерами все, что видел за день, все до мелочей. И стал рассказывать, кого в тот день видел утром в коридоре, в фойе, в процедурной, на прогулке, как они выглядели, что говорили и делали, куда шли. Наполеон Бонапарт, считавший, что память – это последнее, что остается у человека, – действительно, что такое великий император без памяти? – проглотил приманку, и стал рассказывать Падлу, все, что видел за день со своей башни.
Прочитав все карточки, одна другой любопытнее (более других его внимание задержала описывавшая перипетии его оживления в Подземном мире), Жеглов долго думал. Ничего тактического не надумав, пошел обедать. Обед его удовлетворил – вкусно! Такого бы повара в столовку Таганского ОВД. Шарапов – разочаровал. Бойкотом. Сел, буржуйский паразит, к мадам Пелльтан с дочерью, сыпал комплементами и французскими анекдотами. Поглядывая на приятеля, Жеглов мстительно думал: «Получит от Лизки разносом по голове, и поделом». Поев, встал, поблагодарил Рабле поднятым вверх большим пальцем, пошел подышать свежим воздухом.
23. Думаю, когда-нибудь вы решитесь
На террасе Эльсинора, у балюстрады, Жеглов увидел Пелкастера, пастором с амвона общавшегося с притихшими заснеженными горами. Подошел к нему поздоровался: – Здрасте, преподобный! Как дела? Как служба? – А это вы, полковник, – обернулся Пелкастер. – Здравствуйте! Вижу, вы о чем-то хотите меня спросить? – Лучше вы мне сами что-нибудь расскажите. Сказочку какую-нибудь. – Сказочку? Я вот сейчас вспоминал Афродиту… – простер ладонь в сторону статуи богини. – Афродиту? Мысль понял. Ну и что вы о ней вспомнили? – Вы знаете, она жила во все времена. Сначала ее звали Иштар, потом Астартой, потом Сирийской богиней, она же являлась Омфалой, которой бесконечно покорился сам Геракл. Отцами же ее были Зевс, Кипр, Еще она родилась сама по себе в раковине и от яичек Урана, отрезанных и брошенных затем в море Хроносом. Еще интересно, что в древности ее видели то мужчиной, то женщиной. – Занимательно! А в чем же соль вашей сказки? – А в том каждый человек, попавший на Олимп, попавший в наш Кристалл, живет только так. – Как это только так? – Он может рождаться от разных родителей, быть поочередно мужчиной и женщиной, птицей и насекомым. И это важно, ибо жизнь бесконечна, и прожить ее в одной ипостаси практически невозможно… – Понимаю, но верю в это с трудом, – попытался Глеб представить себя женщиной, супругой какого-нибудь бородатого мужчины, который храпит во сне, прячет заначки, слоняется по квартире, почесывая пятерней запревшие половые органы. – И воспринимаю не очень в смысле морального кодекса. – Почему же не очень? – Мне один ботаник рассказывал, как она, то есть Афродита, от Зевса родилась… Мамаша Громовержца, ее звали… ее звали… Матросское какое-то имя… А! Рея! Так вот, эта Рея запрещала сыночку жениться – многие дамочки и сейчас по сугубым причинам это делают, – так он, в очередной по этому поводу ссоре, в состоянии, естественно, крайнего душевного волнения, погрозил маменьке: – Не разрешишь с бабами трахаться, буду с тобой! Маменька-Рея всерьез это заявление приняла – было, значит, что-то в мозгах, было! – и в сторону уползла. |
