— Он хорошо с тобой обращался?

Джейми недоуменно заморгал.

— Он не делал тебе бо-бо? — спросила его мать.

— Фред не станет бить меня. Мы с ним сослуживцы.

Я обратился к Сайфелю:

— Останетесь здесь с Хелен и мальчиком. Вызовите полицию и так далее.

— Позвольте мне поехать. — Его лицо полыхало словно в лихорадке. Золотой.

— Нет.

Хелен вылезла из машины, держа на руках брыкающегося мальчика, за ней следом выполз Сайфель. Я поехал, ориентируясь по пыли, поднятой автомобилем Майнера.

Было раннее утро, и других машин не было. Пыль висела над дорогой, словно издыхающий белый червяк, тянущийся через бесплодную долину на юг, к горам. Их покрытые снегом вершины сверкали на начинавшем набирать силу солнце.

Я дважды замечал «ягуар», который выскакивал на верхушку подъема, словно кролик из норы. Он был далеко впереди, и расстояние между нами все увеличивалось. На ровной дороге машина Майнера делала миль сто, тогда как «линкольн» лишь девяносто. Меня перекосило от мысли, что в данную секунду Майнер нарушает правила поведения при условном осуждении.

В третий раз я увидел автомобиль, когда тот достиг южного края долины: крошечный бронзовый жучок, взбивающий нахальную шапчонку пыльной пены. Он ехал под нависшими над дорогой гранитными плитами, которые укрепляли основание горы. Затем машина вновь исчезла в лесном ворсе мохнатого горного склона. Четырьмя минутами и пятью милями позже я тоже промчался у подножия гранитных утесов. За ними дорога круто поворачивала и уходила вверх. Я рванул по ней, но внезапно машина забуксовала, захрипела и покатилась вниз. Правой ногой я вжал педаль газа в пол, нажимая на тормоз левой. Пыль, окружавшая машину Майнера, стлалась впереди, закрыв дорогу, запорошив ветровое стекло. Пустынная флора уступила место чахоточным дубам, а те — огромным елям и соснам. Дорога с каждой секундой становилась уже и опаснее: от нее отходили боковые тропинки, следить за ней стало трудно. Выше по склону пятно чистого снега сияло как медаль на груди у горы. Дорога заворачивала вокруг овального озера, в котором отражались деревья и небо. Чем выше она уходила, тем уже становилась. Я тогда подумал, что Майнер со своей техникой скоро упрется в «слепой конец».

И вот среди стволов я наконец-то засек отблеск хромированных бортов и услышал звук выхлопов. От озера не отходило ни одной боковой дороги. Единственный путь, по которому мы двигались, был настолько узок, что здесь могла проехать одна-единственная машина. По левую руку склон поднимался под углом в сорок пять — пятьдесят градусов, с другой стороны обрывался ущельем, по которому со снежных полей вниз струился ручеек.

«Ягуар» вылетел из-за поворота и ринулся мне в лоб. Как я и предполагал, Майнер доехал до «слепого конца» и повернул обратно. Я тормознул, вывернул руль вправо и остановился поперек дороги. Но скорости он не сбавил, а даже поддал газу. Я откинулся назад, растянувшись по всей длине машины, и вцепился в ручку дверцы. Но удара не последовало.

«Ягуар» обогнул меня слева и стал взбираться по крутому склону. Какое-то мгновение казалось, что этот маневр может сработать. Майнер балансировал в сорока футах над моей головой, словно пилот в открытой кабине самолета. Затем одна его шина буквально взорвалась. «Ягуар» подбросило вверх и перевернуло в воздухе, как черепаху. На какое-то мгновение машина зависла так, что Майнер вывалился из распахнутой дверцы, а затем рухнул на землю. «Ягуар», переворачиваясь, катился по осыпающемуся склону и наконец бухнулся на дорогу прямо перед моей машиной.

Майнера выкинуло из автомобиля. Когда я подбежал к нему, он сидел, кашляя ярко-красной кровью, и прижимал руку к груди. Другая обвисла плетью, и рукав ее отяжелел от крови.