— Да. Причем, должен откровенно сказать, невероятно веселая.

— Вы охотник? — спросила Шейла.

Жерар покачал головой.

— Нет. Я люблю живых птиц. К тому же я давний вегетарианец.

— Но соколы отнюдь не…

— Верно. Заметьте, я не отождествляю себя с ними. Что я люблю делать, — говорил он, бросив шляпу на тумбу у входа на веранду, — наблюдать, как они охотятся. Например, на голубя. Сокол бьет его на лету. Мгновенная схватка — и птицы кубарем катятся вниз. — Он улыбнулся. — Приятно знать, что твой выкормыш — всегда победитель.

— Ваших балобанов покупают люди с Востока?

— И они тоже, — кивнул Жерар, вынимая из шкафа бутылку красного вина. — Вот, между прочим, из погребов моей жены. — В его голосе прозвучала едва заметная насмешка. Жерар поставил вино на стол и потянулся за бокалами.

— Вот как? — изумилась Шейла. — Наверное, ваши соколы охраняют ее виноградники?

Жерар засмеялся.

— Они не соглашаются на такую мелкую работу. К тому же она бы разорилась. Что такое все ее вино, — он небрежно махнул рукой, — когда мой сокол, если я захочу продать его арабскому шейху, осыплет меня золотом? — Жерар поморщился. Потом наклонился к Шейле и тихо сказал: — Но я ему не продам. А вам — продам. — Он поднял указательный палец. — Продам. И знаю почему.

— Почему? — спросила Шейла.

Она словно завороженная следила за движениями Жерара. Она наслаждалась его грациозностью, поразительной для возраста мужчины. Таких мужчин она не знала среди американцев.

— Не скажу. — Он рассмеялся. — Ни за что не скажу. — Потом отодвинулся от нее и совсем другим тоном добавил: — У нас с женой независимый бизнес. А вино неплохое, верно? — спросил Жерар, наблюдая за тем, как Шейла отпивает глоток из бокала.

Вино на самом деле было отличное. Густое, рубиново-красного цвета, с едва уловимым вкусом чернослива.

— Замечательное вино, — похвалила Шейла, чувствуя, как приятная легкость охватывает ее.

— В кладке сокола было четыре яйца, — рассказывал между тем Жерар.

— Я читала, — решила проявить свою осведомленность Шейла, — соколиным яйцам почти не нужна никакая подстилка?

— Да, — ответил он, не удивляясь ее познаниям и уж тем более не собираясь хвалить за них. — Скорлупа коричневатого цвета, с темными крапинками, иногда — с красно-бурыми или рыжеватыми. Загляденье. — Жерар улыбнулся. — Вы сами увидите, Шейла. В следующем апреле.

— Надеюсь.

— Насиживают яйца около месяца. Самки и самцы трудятся по очереди. Как вам такое равноправие, а? Подобного у людей не встретишь. — Он усмехнулся. — Когда моя жена рожала нашего первенца, я бродил с птицами по полям. Да… так вот, птенцы проклевываются в середине мая — начале июня.

— Пуховички просто прелесть, верно? — Шейла захмелела и от вина, и от обаяния хозяина.

— Невозможно оторваться, — согласился Жерар. — Белые, с желтым или с чуть сероватым оттенком. К началу июля они уже становятся слетками. Лучше всего начинать дрессировать гнездарей, таких, каких берете вы, Шейла.

Она улыбнулась. Она прочла немало литературы, погуляла по Интернету, отыскивая сведения о воспитании ловчих птиц. Но перед ней сидел живой мастер…

— Между прочим, я должен вам сказать, Шейла, — заметил Жерар, — у вас хватит терпения.