— Твой случай плох. Это метод годится для сезонной хандры, а не для таких потрясений, как у тебя.

Норме было известно о беде Шейлы Ньюбери, и она знала, что говорит. Вот если бы Шейла, снимая с полки вещь за вещью, любовалась ее цветом, нюхала флаконы, наслаждалась запахами, это было бы видно по лицу. Тогда был бы толк от этих покупок. Но она не замечала ничего.

— Я тебе помогу положить все вещи на место, — пообещала Норма.

Впрочем, они могли оставить тележку в зале, и служащие супермаркета вернули бы товары на полки, но в состоянии Шейлы лучше делать хоть что-то, чем ничего.

Шейла усмехнулась.

— Спасибо, Норма. А то, чем я сейчас занималась, по-моему, у вас тоже имеет свое название?

— Да. Ониомания.

— Конечно. — Шейла кивнула. — Я вспомнила. Страсть к неоправданным покупкам.

— Я вижу, ты хорошо изучила глянцевые женские журналы.

— А что мне остается делать?! — с внезапной горячностью воскликнула Шейла. — Все рухнуло, Норма. Абсолютно все…

Мимо «пежо» пронесся здоровенный грузовик-«мерседес» и восторженно просигналил. Норма улыбнулась и помахала в ответ рукой. Ей нравилось ловить восхищенные взгляды водителей. Разве можно не оценить красоту ее «пежо»?

Внезапно она почувствовала, как жарко даже в открытой машине. Она прибавила газу, взглянула в зеркало заднего вида и увидела, что старинный «бентли» тоже пустился вдогонку. Она еще сильнее надавила на педаль, и он отстал. Норма не любила, когда ей дышали в затылок. Ей казалось, что кто-то вторгается в ее собственное поле.

Теперь она летела еще быстрее, ветер остужал лицо, хотя она знала, что прохлада обманчива. Правда, Норме не было страшно за свою нежную кожу, она не обгорит под слоем крема от солнца. Сегодня она намазалась кремом с индексом «двадцать», это значит, что мощной защиты хватит почти на сутки.

Ей снова вспомнилась бледная кожа с серым оттенком, какая она была у Шейлы тогда, в магазине…

Норма забрала Шейлу Ньюбери с собой прямо из магазина. Они заехали к ней домой, взяли вещи и в тот же вечер были в укромном уголке, который Норма предпочитала так и называть, не уточняя, где он, этот уголок. Она сказала Шейле только одно: он на берегу океана. Это была частная клиника, в которой Норме принадлежала ровно половина.

Был ли это порыв? Желание Нормы самоутвердиться, справившись с тяжелым случаем? Или это игра в поддавки с самой собой? Потому что Норма давно заметила — Шейла сильная, она не из тех, кто согласится жить в состоянии хронической депрессии. А значит, успех Норме обеспечен самой природой пациентки.

Действительно, Шейла Ньюбери при всей своей внешней подавленности и опустошенности не выглядела на десяток старше своих лет. А именно так выглядят те, кто сдался «коварной похитительнице молодости». Так элегантно называют депрессию многие доктора, словно опасаясь назвать ее настоящим именем и тем самым вызвать у этой болезни излишнее раздражение, сделать ее упрямой и неподдающейся.

Молодые женщины, оказавшись в плену хронической депрессии, кажутся глубокими старухами: опущенные плечи, вечно тоскливый взгляд побитой собаки, они думают об одном, но слова вылетают совсем другие. Они жалуются на боль во всем теле, но где именно не могут определить. У них нет ни желания, ни сил заниматься сексом, им не хочется пойти в ресторан и, скажем, от души поесть устриц, омаров или спаржи — того, что казалось лакомством еще недавно. Между прочим, во время первого обеда в клинике Нормы Родд обычно подают эти продукты. Для Нормы — это особенный тест, который открывает ей гораздо больше, чем все другие тесты.

Норма Родд втайне мечтала стать королевой депрессии. И случай с Шейлой мог приблизить ее к победе.