|
Лидером одесских революционеров в настоящий момент является сын лесопромышленника из Новогеоргиевска, член РСДРП с 1903 года, председатель Одесского областного комитета партии Юдовский Владимир Григорьевич, 1880 года рождения. Два характерных момента из жизни товарища Юдовского заставляют меня относиться к нему как минимум весьма осторожно. Именно при его руководстве вторым, большевистско-левоэсеровским созывом Румчерода, в Одессе был устроен массовый террор против «эксплуататорских классов». И еще. В нашем прошлом смерть товарища Юдовского наступила от внезапного инфаркта в самый разгар состоявшейся в партии большевиков после Второй Германской войны открытой дискуссии «о космополитизме и мировом сионизме». В свете недавней попытки левацких элементов поднять вооруженный мятеж, считаю данного товарища ненадежным элементом, способным на непредсказуемые поступки.
— Товарищ Бережной, — прямо меня спросил Фрунзе, — вы считаете, что товарищ Юдовский способен предать нашу революцию и товарищей по партии? Я пожал плечами. — Михаил Васильевич, исходя из того, что мне известно, я не могу гарантировать, что подобное предательство не произойдет. Кроме того, почти наверняка со стороны товарища Юдовского и его единомышленников будет иметь место фронда, саботаж наших распоряжений и так называемый революционный произвол. А в свете поставленной перед нами товарищем Сталиным задачи «сделать все быстро и чисто», нам оно надо? Вы учтите, что на всем этом организационном хаосе сверху лежит толстый слой махровой уголовщины, которой Одесса славилась еще в царские времена. Взять того же «короля одесских налетчиков» Мишку Япончика, в миру Мойшу Винницкого. Он, оказывается, не просто уголовник, а еще и «анархист-коммунист». И за ним немало подельников, пардон — сторонников. Причем все они неплохо вооружены. Этими же уголовными элементами в Одессе достаточно плотно замусорены и местные Советы, и отряды так называемых красногвардейцев. В тот раз эти «революционеры» так замордовали город, что австрийских и немецких оккупантов одесситы встречали чуть ли не как освободителей. Если вы считаете, что нам с этими товарищами по пути… Фрунзе нахмурился. — Нет, товарищ Бережной, вы правы, нам с такими товарищами совсем не по пути. Поэтому сделаем так. Сначала разоружаем всех, а потом начинаем с ними спокойно разбираться. В случае же вооруженного сопротивления со стороны кого бы то ни было, как я уже говорил, приказываю: или вынуждать их к капитуляции, или уничтожать на месте. В случае же мирного исхода событий никто не должен пострадать. Еще вопросы есть? Если нет, то все, за исключением генерала Деникина, свободны. А к вам, Антон Иванович, у меня отдельный разговор.
7 декабря (24 ноября) 1917 года, утро. Одесса. Железнодорожный вокзал. Полковник Бережной Вячеслав Николаевич.
На Одесском на вокзале шум и тарарам. Это мы любимые добрались до цитадели русской демократии, родины Леонида Утесова, Эдуарда Багрицкого, Валентина Катаева, Евгения Ильфа и Владимира Петрова, эпицентра народного юмора и рассадника всяческой уголовщины… Ах, Одесса-мама! Никогда не был тут в прошлой жизни, а вот теперь, однако, пришлось. По данным разведки, в городе было неспокойно, ночами спорадически вспыхивали перестрелки, когда юнкера, гайдамаки, большевизированные солдаты и красногвардейцы, а также просто бандиты время от времени выясняли между собой отношения с применением легкого стрелкового оружия. Обычным делом были грабежи складов, магазинов, а также квартир состоятельных одесситов. До открытой войны всех со всеми осталось совсем немного. Около полуночи вышел на связь посланный в город парламентер из числа присоединившихся в Киеве офицеров, который сообщил, что начальник Одесского военного училища полковник Кислов и командующий «силами охраны города» генерал Леонтович согласны на немедленную встречу и переговоры с приехавшими с нами генералами Деникиным и Марковым. |
