Она не стала спорить, не удержалась, поцеловала его между лопаток.

Неожиданно он быстро оделся, на прощание запустил пальцы в ее белые волосы, а потом, наклонив к ним большую голову, втянул в себя запах яблок.

— Я вернусь…

Когда он ушел, она долго еще не могла собраться с мыслями. Все произошедшее было настолько ошеломительным для нее, что почти час она стояла под прохладным душем, приводя в порядок тело и голову.

Она опять вспомнила Нестора. Но сейчас ее не трясло от воспоминаний, просто она констатировала для себя, что в ее прошлой жизни был он, а в нынешнюю зашел его сын, чтобы продолжать дело отца.

Она приготовила себе новую яичницу и долго смеялась над образующейся династией Сафроновых, больших специалистов по ее телу. Кто там следующий? Иван?.. Хотя это не сафроновская кровь! Турецкая!

Ближе к пяти часам вечера к Алине пришел мужчина, которого она хорошо знала. Он вошел в квартиру хозяином, открыв дверь своим ключом. Потрепал ее по волосам, потянулся было к губам, но встречи не получил.

— Не раздевайся, Мебельщик! — попросила она.

— Не понял! — Мужчина был бородат, с абсолютно лысой головой. — Что-то случилось?

Ей казалось, что она — это не она. Что ее телом завладел другой характер, так как то, что она говорила мужчине, было почти не свойственно ей, особенно после смерти Нестора.

— Я выхожу замуж, — сказала.

Мужчина таращил на нее глаза, оглядывался, явно не понимая, что происходит. Он опять так и произнес:

— Не понял!

— Все просто. Я сегодня узнала, что люблю другого человека.

— Какого человека?

Она засмеялась, да так задорно, что и мужчина заулыбался сочными красными губами, спрятанными в густой бороде. Блеснул лысиной, отразившей свет лампы.

— Я выхожу замуж за мальчика, которому пятнадцать лет! — И залилась смехом.

Бородач, наоборот, затих.

— Ты не пьяна? — спросил.

— Нет, Мебельщик…

Она отсмеялась.

— Ты чего не уходишь? Я же тебе все сказала!

— Я тебе тут денег немножко принес. — Мужчина стал щелкать замочками барсетки. — Извини, что так задержал!.. Мы здесь партию итальянской мебели реализовали…

— Да не надо мне денег! Просто уходи!

Бородач вдруг понял, что она не шутит.

— Вот так вот — просто уходи?! — взмахнул он купюрами.

— А что сложного?

— Значит, нашла нового?

— Ага.

— Тварь!

— Согласна… Уходи, Мебельщик!

— Значит, ела-пила за мои деньги… А теперь другого нашла!

— Ты тоже ел меня, пил… Мы в расчете!

— Тварь!

— Уходи!

Мужчина вдруг заплакал. Из глаз в бороду потекли ручьи слез. Казалось, что даже лысина его перестала блестеть и стала матовой.

Она опять вспомнила Нестора. Вспомнила, как плакал ее Строитель, уходя. Но он уходил из своей жизни, а этот всего-навсего из ее.

Ей совершенно не хотелось жалеть Мебельщика. Она просто стояла у порога и ждала, пока он отплачет свое мелкое и исчезнет навсегда.

Еще некоторое время бородач поплакал, но не найдя результата в пролитии скупой мужской слезы, все-таки двинулся к выходу, напоследок заехав барсеткой по зеркалу.

— Тварь! — попрощался.

Она закрыла за ним дверь и еще долго стояла в коридорчике, жалея, что Мебельщик не влепил сумкой ей по лицу. Хотя стоило…

Сидя в своей комнате, Анцифер напряженно думал, как ему обрести финансовую независимость и поскорее убраться из родного дома.