|
Веками наш мир страдал от политических и религиозных лидеров, которые вели себя так, будто были уверены в том, что они постигли истину и могли передать эту уверенность своим последователям. И все это продолжается и поныне, в чем можно убедиться, заглянув в любую газету. Поэтому в качестве напутствия выпускникам я хочу пожелать, чтобы вы, ради благополучия всего мира и ради вашего собственного благополучия, стремились признавать свои ошибки, которые неизбежно совершите на своем пути в большом мире, и даже немного гордились тем, что, будучи учеными, инженерами или архитекторами, вы способны понять, что были в чем-то не правы.
24. Ремесло науки и ремесло искусства
Этот публикуемый впервые очерк основан на тексте моего выступления на церемонии вручения премии имени Джеймса Джойса в Литературно-историческом обществе Университетского колледжа в Дублине, которая состоялась 10 февраля 2009 г. Здесь я выступаю с позиций культурного реакционера. В своей автобиографии Генри Адамс определяет себя как человека XVIII в., обреченного прожить большую часть своей жизни в XIX в. с небольшой надеждой на XX в. Я могу про себя сказать то же самое, только, конечно, все даты будут сдвинуты на 100 лет вперед. Когда я рассказал Джеффу Дину из Harvard University Press, что ни один из прочитавших этот очерк не согласился с изложенными здесь мыслями, Джефф ответил, что может понять почему. Очень приятно получить премию, учрежденную в честь писателя, которым я так восхищаюсь. Вдвойне приятно, что это дает мне смелость поговорить о творческом процессе в литературе и других искусствах с точки зрения физика, предъявляющего достаточно высокие требования к художественному творчеству. Нет, я не питаю иллюзий о том, что научные открытия как-то влияют на искусство. Научные открытия могут служить искусству источником вдохновения или метафорой, но и любые другие вещи тоже могут. Скорее, мне кажется, между методами работы теоретических физиков и людей искусства можно провести некоторые параллели, которые позволят глубже взглянуть на современные проблемы как науки, так и искусства. На первый взгляд эта тема может показаться малообещающей. Обычно ученого представляют как человека, который надевает белый халат и идет в лабораторию, где он проводит эксперименты, раскрывающие объективные факты о природе. Ученый воспринимается как честный наблюдатель, творческое начало которого проявляется только при проектировании экспериментов и написании заявок на исследовательские гранты. Творческий подход к записи экспериментальных данных не одобряется. В таком карикатурном образе ученого есть частицы правды. Некоторые сотрудники лабораторий действительно носят белые халаты. Однако работа физика-теоретика совершенно иная. Хорошо это или плохо, но наша повседневная работа больше похожа на работу поэтов, композиторов или художников, чем на труд ученых-экспериментаторов. Мы, теоретики, редко заходим в лаборатории. Наоборот, сидя за своими столами, мы вольны создавать любые теории, какие нам нравятся, с любым разнообразием частиц и сил, так же как поэты или композиторы вольны переносить на бумагу любые понравившиеся им слова или ноты или художники — понравившиеся краски на холст. Большая часть теорий, которые мы выдумываем, не работают, так же, я полагаю, как и большая часть произведений, создаваемых людьми искусства. Аналогию можно углубить. Свобода, которой обладают теоретики и художники, является также и источником нашего глубочайшего страдания. При бесконечном разнообразии возможных теорий, поэм или картин как нам каждый день удается решать, сидя за рабочим столом, что делать дальше? Как ни парадоксально, огромную помощь теоретической физике оказывают ограничения, которым должны отвечать наши теории, даже несмотря на то что эти ограничения усложняют нам работу. Мне кажется, что нечто подобное существует и в искусстве. Художники вдохновляются теми же самыми ограничениями, которые затрудняют их работу, при этом мы получаем огромное удовольствие от искусства, наблюдая за тем, как художники обходятся с этими ограничениями. |
