Зося с Павлом вообще ни слова не проронили, а Бобусь с Глистой пребывали в своей комнате. Правда, оттуда отдаленно доносились звуки скандала, но мы твердо решили не реагировать.
Из рассказа господина Мульдгорда мы узнали: его «работник», сидящий в засаде и имеющий с полицией связь по рации, доложил начальству, что на рассвете к дому подъехал автомобиль марки «мерседес», из которого вышла подозрительная темная фигура. Услышав об этом, полицейский немедленно позвонил нам. И звонил, и звонил…
– Аз телефонировать зело длинно, – осуждающе сказал полицейский. – Аз исполнен бысть опасений о все и вся особы неживые. Вотще! По прошествии толика времени одна особа вещала ко мне: прошу пани ко всем… Пошто аз пани есмь? Вы ожидать пани? Ухо мое слышало: кенгуриха. Што есть кенгуриха?
Полицию всегда интересует, кто звонит и зачем эвонит, поэтому мы с пониманием отнеслись к вопросам герра Мульдгорда и удовлетворили его любопытство, – и в том, что касается Кенгурихи, и почему его назвали пани. После чего он продолжил рассказ. Его «работник» притаился у «мерседеса», где надеялся поймать темную фигуру, но та сбежала в другую сторону, а послышавшиеся с той стороны звуки свидетельствовали о наличии второй машины, на которой фигура и уехала. Следовательно, преступник имел сообщника и опасался засады. Единственная добыча полиции – «мерседес», как выяснилось, оказался украденным с автостоянки на бульваре Андерсена. Его хозяин спокойно спал и о краже ничего не знал. Полиция проверила – он вне подозрений.
– Аз умоляху и повелеваху, – строго сказал полицейский, обращаясь к хозяйке дома, – не иметь присно впредь гости!
Алиция с энтузиазмом поклялась, что впредь и вовеки веков не пустит на порог дома ни одного гостя. Пусть хоть на вокзале ночуют!
А полицейский веско продолжал:
– Пан скорбный голова и пани Белая Глиста аз паки прошу вон!
Последние слова услышала Белая Глиста, которая в этот момент вышла из комнаты. Не веря ушам своим, она уставилась на полицейского. А тот, боясь, что его не поймут, решительным жестом ткнул в нее пальцем и, прежде чем мы успели его остановить, повторил:
– Пани Белая Глиста и тот пан зело прошу и повелеваю – прочь! Вон!
У Белой Глисты перехватило дыхание. У нас тоже. Никому из нас не пришло в голову, что датчанин может всерьез принять за фамилию прозвище, которым мы пользовались в своем узком кругу и которое составляло нашу сладкую тайну. Интересно, что теперь будет? Бобусь ограничится скандалом или порвет с Алицией все отношения?
За Белой Глистой с треском захлопнулась дверь.
– Ну уж теперь-то они обязательно уедут! – выразила Зося общую надежду.
Немного смущенная Алиция махнула рукой:
– Ну и черт с ними! Я Бобусю и в глаза скажу, что я о нем думаю. У меня не дом свиданий!
А господин Мульдгорд, не подозревая, что натворил, как обычно после очередного преступления, приступил к выявлению обстоятельств оного. Его интересовало, почему Эва в Алициной пижаме спала на диване и почему Алиция не спала в собственной кровати. Правда, он сам советовал так поступить, но вот теперь допытывался: сделали мы это исключительно по его совету или были какие другие обстоятельства?
Несколько выведенные из равновесия происшествием с Глистой, мы неосторожно сообщили ему больше, чем намеревались, и подозрительный Джузеппе неожиданно всплыл на поверхность. Видя, что нет другого выхода, мы поведали о контактах Эдика с черным красавцем еще в Польше. Не выказав удивления, господин Мульдгорд записал наши показания в своем блокноте, побранил за то, что раньше этого не сказали, похвалил за принятые меры предосторожности и удалился.
Бобусь до такой степени ударился в амбицию, что даже оставил чек на сумму, возмещающую гибель магнитофона. |