ГОВОРИТЬ – И ДЕЛАТЬ

Первый вопрос, с которым надо разобраться, вряд ли вызовет затруднения. Что вы делаете, когда хотите узнать, склонны ли ваши испытуемые к благотворительности, – наблюдаете за их действиями или же спрашиваете, как часто они жертвуют на добрые дела? Если спрашиваете, то узнаете лишь, насколько ваши испытуемые хотят казаться хорошими. Бо́льшая часть соответствующей литературы основана на «самоотчетах», а не на эмпирических данных, но, как оказалось, верующие сильнее атеистов озабочены своей моральной репутацией, поскольку такая личностная черта, как стремление к социальному одобрению, встречается в этой среде чаще{289}. Это, несомненно, отражает тот факт, что моральное поведение верующих должно вписываться в рамки, принятые в тесной социальной группе, к которой они принадлежат. Более того, социальное принятие сильнее беспокоит тех верующих, что живут в религиозных странах{290}.

Но если наблюдать за тем, что люди делают, а не слушать, что они говорят, то окажется, что между теистами и атеистами нет никакой разницы по части донорства крови, размера чаевых или соблюдения правил «системы доверия»; то же самое касается и альтруизма, готовности прощать или проявлять благодарность. Более того, нет никакой разницы в агрессивности и мстительности в экспериментальных условиях, когда испытуемым разрешено мстить за нарушение норм (например, ударив нарушителя током){291}.

Итак, если наблюдать за тем, что люди делают, а не за тем, что они говорят, разница в просоциальности между теистами и атеистами по большому счету исчезает. Урок для тех, кто хочет понять разницу между верующими и неверующими в свободу воли, очевиден. Исследования, изучающие реальные поступки людей в экспериментальных условиях, не выявляют различий в этическом поведении этих двух групп.

СТАРЫЕ БОГАТЫЕ СОЦИАЛИЗИРОВАННЫЕ ЖЕНЩИНЫ ПРОТИВ МОЛОДЫХ БЕДНЫХ ОДИНОКИХ ПАРНЕЙ

Вернемся к проблеме самоотбора: по сравнению с атеистами верующие люди с большей вероятностью будут женщинами старшего возраста и замужними; их социально-экономический статус окажется выше, а социальные связи – шире и прочнее. Это целое минное поле запутанных переменных, поскольку, независимо от религиозности, все эти черты ассоциируются с более высоким уровнем просоциального поведения{292}.

Принадлежность к стабильной сети социальных связей, похоже, действительно важна. Например, высокие показатели благотворительности и волонтерства, свойственные верующим людям, зависят не от того, как часто они молятся, а от того, как часто они посещают свои дома молитвы, – и атеисты, которые демонстрируют ту же степень вовлеченности в жизнь сплоченной общины, показывают тот же уровень добрососедства (аналогично, если проконтролировать участие в жизни сообщества, это значительно снизит разницу в показателях депрессии среди теистов и атеистов). Как только вы начинаете контролировать переменные пола, возраста, социально-экономического статуса, семейного положения и социальной принадлежности, бо́льшая часть различий между теистами и атеистами исчезает{293}.

Актуальность этого момента для проблем свободы воли очевидна: степень веры или неверия в свободу воли и то, с какой легкостью можно экспериментально это поменять, вероятно, тесно связана с переменными пола, возраста, образования и так далее и как раз эти переменные могут оказаться наиболее важными предикторами склонности впадать в амок.

КОГДА ВАС НАСТРОИЛИ БЫТЬ ХОРОШИМ ВО ИМЯ ВСЕГО ХОРОШЕГО

Верующие люди, как правило, становятся просоциальнее атеистов, когда вы им напоминаете об их религиозности. Это можно сделать в явной форме, задав вопрос: «Вы считаете себя верующим?» Еще интереснее, когда эти люди становятся просоциальнее после того, как им напомнили об их религиозности исподволь, – попросите, к примеру, расшифровать слова из списка, включающего религиозные термины (в отличие от списка, где нет таких слов), или перечислить десять заповедей (в отличие от десяти книг, прочитанных в школе).