Всю жизнь мать вбивала Мартину в голову, что выставлять свои чувства напоказ неприлично. Любой всплеск эмоций безжалостно подавлялся, пока Мартин, наконец, не понял, что невинные, естественные для ребенка проявления радости, печали и недовольства недопустимы. Как только он выходил из себя или слишком возбуждался, его тут же жестоко наказывали.
Мартина охватил гнев. Мать хотела, чтобы он вел себя, как принято в семье Фарино, и поэтому безжалостно подавляла в нем то, что было заложено самой природой. Она убивала в нем личность!
Были моменты, когда Мартин чувствовал, что взорвется от распиравшей его энергии, но он вынужден был контролировать себя. И тогда он вскакивал на лошадь и мчался во весь опор. Ветер, хлеставший в лицо, и бешеная скачка помогали сбросить невыносимое напряжение.
Значит, его страстность и жажда жизни достались ему по наследству. Что еще? Неугомонность, стремление ощутить порывы ветра на своем лице, ненависть к закрытому пространству, когда его запирали дома на долгие часы за излишнюю резвость?
Мартин с горечью осознал, что это уже не имеет значения. Он должен покинуть Гринвуд и начать новую жизнь. Он поёжился при мысли о той ноше, которую возложила на него мать, и вдруг неожиданно догадался, как звали его отца.
— Его звали Том? — резко спросил Мартин и, увидев мягкую улыбку матери, ощутил, как сердце сжала ледяная рука.
Так звали его пятилетнего сына. Это имя выбрала Лаура, сославшись на то, что так звали ее деда.
Почувствовав головокружение, Мартин понял, что задержал дыхание на несколько секунд. Он поспешно выдохнул, и в голове прояснилось. Мартин принял решение.
— Я должен найти законного наследника, — сказал он.
— Нет! Только не Стив, кузен твоего отца! — взвыла Лаура.
— Если он законный потомок Фарино, я обязан его найти, — твердо сказал Мартин, вырывая эти слова из своей груди.
Кусая губы, Лаура вдруг выкрикнула:
— И погубишь здесь всё! Стив… — она замолчала, растерявшись на мгновение, — он… порочный человек, Мартин! Стив был пьяницей! Ты не можешь отдать ему Гринвуд! — Лаура почти рыдала. — Подумай о своем сыне. Умоляю тебя, дорогой мой! Не дай мне умереть с сознанием того, что вся моя жизнь, моя жертва были напрасными!
Мартину больно было видеть ее страдания. Он слушал сбивчивое перечисление недостатков Стивена и мысленно возмущался недостойным поведением отпрыска почтенного семейства Фарино.
Он дал матери успокоительное и подождал, пока она заснет. Затем, тяжело ступая, ссутулившись, подошел к высокому окну и посмотрел на расстилающийся перед ним парк совершенно другими глазами. Глазами чужака.
Это не его. Не его. Мартин даже покачнулся, потрясенный этим непреложным фактом. Что делать? Какой выход будет наилучшим для большинства людей, живущих и работающих в поместье, включая его самого? Мартин едва слышно застонал, понимая, что не может быть объективным в данной ситуации.
На дорожке появился Томми. Он с торжественным видом сидел на своем новом пони и весело болтал с Шейлой, ходившей за лошадьми. Мартин окинул тревожным взглядом парк и лесистые холмы вдали, он чувствовал, что не сможет нормально жить без всего этого.
Стив загубит всё — поместье, бизнес, судьбы многих людей. Мартин уже знал, что его решение оставить за собой Гринвуд, основано не только на его личном желании, но и на голом факте: Стив пройдет через миллионы семьи Фарино, как нож через масло.
Теперь у Мартина не было выбора. Он будет хранить тайну матери ради тех, кто зависит от него, хотя его жизнь уже никогда не будет прежней, потому что он всегда будет ощущать обман.
Сможет ли он когда-нибудь снова стать счастливым?
2
— Вы, наверное, удивляетесь, почему я пригласила вас на обед всего через три недели после кончины моего отца. |