Чуть ближе, на столе, внимание Дороти-Энн привлекли два предмета. Фонарь и пистолет, все еще в водонепроницаемом футляре, которые ей дал капитан Ларсен.

Молодая женщина смотрела на оружие, как путник, блуждающий по пустыне, смотрит на оазис. Она пошевелила пальцами, сначала чуть заметно, потом резко. Дороти-Энн сжимала и разжимала пальцы, но когда она попыталась двинуть рукой, то поняла, что все ее усилия тщетны. Никакой свободы. И как бы она ни боролась, освободиться ей не удастся.

И пистолет лежит так заманчиво близко… И все-таки его не достать!

«Черт бы все побрал! — выругалась она про себя. — Черт побери все! Толстая сука наверняка положила его сюда нарочно. Чтобы меня подразнить!»

— Мамф! — это Зак пытался поговорить с ней.

Дороти-Энн быстро покачала головой, чтобы остановить сына. Но это было ее ошибкой. Острые когти боли снова впились в голову.

— Вы что-то сказали? — у стойки толстуха перестала раскатывать тесто и мрачно посмотрела на Дороти-Энн.

Та кивнула, стараясь не делать слишком резких движений.

Женщина нахмурилась, как будто размышляла. Потом глубоко вздохнула, стряхнула с рук муку и вытерла пальцы фартуком. Переваливаясь, она подошла к пленникам и встала перед Дороти-Энн, уперев руки в бедра.

— Ну что? Поговорить захотелось?

Дороти-Энн еле заметно кивнула.

— Ты станешь докучать мне, как этот мальчишка? — Женщина метнула убийственный взгляд в сторону Зака. — Будешь кричать, вопить во все горло, умолять и плакать?

Дороти-Энн отрицательно качнула головой.

— Ладно. Но знаешь что? — Толстый палец пригрозил молодой женщине. — Стоит тебе только вякнуть, и пластырь тут же окажется на твоих губах. Понятно?

Дороти-Энн снова кивнула, и толстуха нагнулась, чтобы снять пластырь с ее рта.

Это оказалось очень болезненно, но Дороти-Энн постаралась сдержать крик боли.

— Если хочешь что-то сказать, говори. Но у меня не так уж много времени. Мне не хочется, чтобы мое тесто с корицей перестояло.

— Кто… Кто вы?

Женщина фыркнула.

— Меня зовут Мама Рома, — гордо ответила она. — Но другие называют меня Кармином.

Дороти-Энн нахмурилась.

— Я не понимаю. Я считала, что Кармин — это мужское имя.

— Кармин, действительно, мужское имя. В том-то и смысл. Видишь ли, никто не знает Кармина в лицо, и все думают, что он мужчина. Они считают его моим сыном.

— Но… зачем вам надо, чтобы вас знали как Кармина?

— Потому что я занимаюсь тем, чем занимаюсь. Кармин — наемный убийца.

Дороти-Энн открыла рот, потом закрыла и снова открыла. Она смотрела на женщину во все глаза.

— Вы хотите сказать, что вас нанимают, чтобы убивать людей?

— Совершенно верно.

— И кто-то заплатил вам, чтобы вы убили меня?

— Три миллиона долларов, — кивнула Мама Рома. — Услуги Кармина стоят дорого.

Дороти-Энн не сводила с нее глаз, едва осмеливаясь дышать.

— Кто вас нанял? Вы знаете?

— Какие-то китайцы, — пожала плечами Мама Рома.

И тут все недостающие части головоломки встали на свои места.

«Тот, кто на самом деле владеет банком „Пэн Пэсифик”, — сообразила Дороти-Энн. — Вот кто нанял убийцу. Они хотят, чтобы я умерла, тогда они смогут лишить наследников права выкупа».