К нему вдруг пришла одна странная мысль: а если познакомить Дмитрия с Иисусом? Сможет ли Он оказать на него влияние?

– Скажи, Дима, а как ты относишься к Иисусу Христу? Он же тоже боролся с тогдашним режимом.

Бурцев бросил на Введенского насмешливый взгляд.

– Я бы его к себе не взял, он бы своим пацифизмом разложил бы всех моих ребят. Как ты считаешь, Сережа?

– Согласен, – ответил Галаев. – Зачем он нам нужен. Свою партию он бездарно проиграл. Если бы я его встретил, так бы ему прямо и сказал. Обойдемся без Него.

– Встретишь Его, так ему и передай наше мнение, – засмеялся Бурцев.

– Непременно. – Введенский встал. Говорить о чем то еще было бесполезно.

15.

Введенский два дня не мог дозвониться до Веры, хотя звонил едва ли не через каждый час. Но бесстрастный голос в телефоне все время отвечал одинаково: «Абонент не доступен. Позвоните позже». Он не знал, что и думать, раньше такого не случалось. Даже когда они пребывали в размолвке, она отвечала на его звонки. Другое дело, что разговаривать она не хотела, обычно кратко отвечала на его вопросы – и обрывала беседу. Но чтобы быть недоступной… Куда же она делась, чем занимается?

Можно было просто отправиться к ней домой. По крайней мере, официально никто от ее дома его не отваживал. Хотя, зная его отца, Введенский был уверен, что он с некоторых пор не самый желанный там гость. Но этим можно и пренебречь. Тем более Вера, как то сказала, хотя и довольно давно, что если он идет к ней, не имеет значения, как к этому обстоятельству относятся другие ее домочадцы.

И все же он решил пока воздержаться от посещения дома Веры. Если бы что нибудь с ней случилось плохого, уж кто нибудь непременно ему бы сообщил. А раз никто этого не сделал, значит, за ее судьбу можно быть спокойным. Ну а коли она не выходит на связь, следовательно, у нее есть на то веские причины. Зная ее прямоту, он не сомневался, что однажды узнает о них.

На решение не ехать в дом Веры повлияло и его настроение, в котором Введенский пребывал в эти дни. Оно же было довольно подавленным. Разговоры с Варфоломеевым и Бурцевым наводили на печальные мысли. Испуг одного и решимость другого, по его мнению, ни к чему хорошему привести не могли. Предчувствие подсказывало, что все это кончится плохо. Иногда совершенно разные вещи соединяются в одной точке и приводят к печальным событиям. И Введенский не мог отрешиться от мысли, что как раз сейчас такое и происходит. И однажды все увидят результат этих действий.

Была еще одна причина, почему он решил не ездить к Вере. Его захватил новый замысел. У него возникло намерение написать книгу об Иисусе Христе. Это желание появилось спонтанно, минуту назад оно еще не существовало. Но вдруг словно бы ниоткуда появилась мысль, которая за считанные мгновения захватила его целиком. И теперь он почти ни о чем другом не мог думать. Разве только о Вере…

Что это будет за книга, Введенский пока не представлял. Об этом персонаже написано гора литературы во всех существующих жанрах. И повторять то, что уже есть, нет никакого смысла. Другое дело, что он по сравнению с прежними авторами имеет гигантское преимущество: он знаком со своим героем, а они знали его только на основании сохранившихся источников. Он же имеет возможность задавать вопросы напрямую. К тому же сейчас на его глазах пишется новая глава этой захватывающей истории. Если он опубликует такой труд, то будет мировая сенсация еще невиданного масштаба. За один день он, Введенский, прославится и разбогатеет.

Введенский одернул сам себя. Причем, тут богатство и слава, это совсем не та цель, ради которой все и стоит затевать. Задачу, которую он должен перед собой ставить, – показать Иисуса совсем иначе, чем это делали до него. Хотя он общался с Ним совсем немного, но уже начинает понимать, насколько этот образ не похож на тот, что изображен в канонической литературе.