– Этот сукин сын вышвырнул меня с работы, – сказал Роберто.

Но теперь Тревитту надо было подумать о мальчишке. Как же Мигель?

– Теперь они убьют его, – сказал он.

– Кого? – не понял Роберто.

Тревитта охватила полная опустошенность. Она превратилась в гнев. Надо было застрелить того мужика в машине, разнести ему башку вдребезги!

– Мальчик. Мигель.

– Зря он не остался с мамочкой, – сказал Роберто.

Тревитт сидел, прислонившись спиной к дереву, его ружье лежало рядом. Вокруг в пыльном великолепии высились безжизненные горы. Он поискал глазами ястреба, но тот исчез. Он огляделся по сторонам: такое впечатление, что его каким-то образом занесло на луну.

– Эй, patron, – окликнул Роберто Рамиреса, который неторопливо приближался к ним, – norteamericano хочет отправиться на выручку маленькому сопляку.

– Вас только убьют, мистер. Эх, что же ты не выстрелил? Надо было застрелить его.

– Я не слишком хорошо его видел, – промямлил Тревитт.

– У этой винтовки отличный прицел. Ты должен был видеть стервеца, как на ладони. Может, ты просто неправильно им пользовался.

– Он всего лишь ребенок! – заорал Тревитт, вскакивая на ноги. – Идемте, нам нельзя здесь задерживаться. Давайте спускаться. Может быть, еще не поздно.

Он решительно зашагал вниз по склону. Они не пошли за ним, и он обернулся и пригвоздил их твердым взглядом.

– Давайте спускаться, – ледяным тоном приказал он.

– Ты, наверное, спятил, – сказал Рамирес. – Идти туда? Да они просто тебя убьют. Тебя так и так убьют, но к чему торопить события?

Он захохотал.

– Я проголодался. Давайте поедим. Они скоро вернутся.

– Мы должны спасти малыша! – рявкнул Тревитт снова.

– Он действительно спятил, patron, – повторил Роберто.

Взгляд его стал изумленным.

Два мексиканца, пересмеиваясь, двинулись мимо него в хижину.

Тревитт стоял один, прижимая винтовку к боку. Он проводил толстяка и парнишку взглядом. Они перешагнули через тело Оскара Месы и скрылись в хижине.

Тогда Тревитт тоже зашагал вниз по склону к хижине за тортильями.

Глава 39

С приближением ночи Чарди стало не по себе. Он по опыту знал, что поздно вечером, когда остаешься один, мысли, над которыми не властен, выползают и терзают тебя.

Когда он нашел Джоанну в ее машине, в сполохах красно-синих мигалок, через улицу от спешащих полицейских и медиков и стекающейся толпы зевак, он ощутил, что в голове у него образовалась странная западня. Он смотрел на женщину, безошибочно зная, что произошло, и почему, и как: теперь он это понимал. Нахлынула боль, от которой невозможно было дышать, которая едва не свалила его на тротуар.

Ему тогда показалось, будто кто-то велел ему не глупить.

Воспоминание не угасало, напротив, оно только обострилось за последние несколько дней, пока он играл в баскетбол с чернокожим почтальоном и его друзьями.

«Держи себя в руках», – твердил кто-то.

Голос был трезвый и спокойный, он звучал почти сочувственно.

«Пол. Не глупи».

Чарди вернулся от Данцига и был один в своей маленькой квартирке в Сильвер-Спринг. Баскетбольный матч по телевизору закончился, было поздно. Он успел выпить несколько банок пива. Вытащил из шкафа новый костюм, свежую сорочку и туфли на завтра. Ему хотелось еще пива, но Пол не знал, стоит ли снова одеваться и колесить по округе в поисках круглосуточного магазина или бара, где продавали бы выпивку на вынос.