«No Mo».

Конечная остановка. Морское дно. Он проник очень, очень глубоко, но так ничего и не нашел.

Постойте-ка… Он забрался слишком далеко. И пропустил одну строчку, последнюю снизу.

784092731……Бшмк.

Башмак подошел.

Майлз опустошенно уставился на экран. Его заколотило.

«Fe», – набрал он инструкцию и нажал кнопку ввода.

Экран опустел.

Ожидание, казалось, тянется целую вечность. Неужели не получилось? Неужели он напортачил, запорол все? Может, уже оповещена служба безопасности? Но все было тихо. Впрочем, нет. Ему так показалось, потому что он тяжело дышал. Вымотался. Но теперь, сосредоточившись, он слышал, как барабанят по клавишам своих терминалов другие операторы, слышал гудение их вентиляторов. Никто даже не шелохнулся.

Внизу экрана возникли слова, сначала заголовок, потом само сообщение.

«ПОЛ, СТАРИК,

– писал Френчи Шорт, уже семь лет как мертвец. –

Я СОБИРАЮСЬ СДАТЬ ТЕБЯ РУССКИМ. ВПРОЧЕМ, ЕСЛИ ТЫ ЧИТАЕШЬ ЭТИ СЛОВА, ЗНАЧИТ, ТЫ УЖЕ ВСЕ ЗНАЕШЬ, ПОТОМУ ЧТО Я МЕРТВ, А ТЫ ВЕРНУЛСЯ И ПЫТАЕШЬСЯ СЛОЖИТЬ ГОЛОВОЛОМКУ».

«ПОЛ,

– продолжал Френчи (Майлз так и видел, как он склоняется над терминалом и печатает, торопливо, лихорадочно, глядя, как его слова ползут по экрану; ему страшно, он почти трясется от страха, ведь его в любую минут могут застукать), –

ОН ПРЕДЛОЖИЛ МНЕ СДЕЛКУ. ОБЕЩАЕТ ЗОЛОТЫЕ ГОРЫ. ПОЛОЖЕНИЕ. БЕЗОПАСНОСТЬ. ХОРОШУЮ ЖИЗНЬ. ПОЛ, Я ТАК УСТАЛ, А ОНИ СОБИРАЮТСЯ ИЗБАВИТЬСЯ ОТ МЕНЯ. Я ИСПОЛНЯЮ ЭТО ЗАДАНИЕ И МОГУ БЫТЬ СВОБОДЕН.

ПОЛ, ОН ДАЖЕ УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО ТАК БУДЕТ ЛУЧШЕ. ЛУЧШЕ ДЛЯ УПРАВЛЕНИЯ, ЛУЧШЕ ДЛЯ НЕГО, ЛУЧШЕ ДЛЯ МЕНЯ. О ТЕБЕ ОН НИЧЕГО НЕ СКАЗАЛ. ОН ГОВОРИТ, ЧТО ВРЕМЯ КОВБОЕВ ПРОШЛО».

Майлз дочитал сообщение до конца и узнал, кто и зачем приказал Френчи Шорту развалить операцию «Саладин II».

Он поднялся и очистил экран, отослав сообщение Френчи обратно в безмятежные глубины компьютерной памяти, где им предстояло покоиться до скончания века. Теперь следовало связаться с Чарди – и быстро.

Данцигу показалось, как будто что-то шевельнулось.

У него екнуло сердце.

– Чарди! Чарди, я тут!

Он бросился бежать мимо колонн, сквозь мрак – в никуда.

– Чарди! Чарди! Где вы, Чарди?

Громогласное эхо раскатилось по стоянке и вернулось к нему. Данциг часто и тяжело дышал. Колонны раскалывали вид на сотню причудливых ракурсов, и каждый включал в себя стену, далекий кабельный короб, пандус, тень. Но ничего похожего на человеческую фигуру видно не было. В воздухе стоял едкий тошнотворный запах бензиновой гари, от которого, казалось, саднило кожу. Данцигу не хватало кислорода.

– Чарди! Чарди!

И тут он заметил, как какая-то фигура чуть показалась – замерла – юркнула обратно в тень.

В это мгновение он осознал масштаб ловушки, в которую его заманили. Его охватила безумная ненависть – желание убивать. Убивать голыми руками. Но кого? Он не знал. Потом нахлынул ужас. Кромешный, почти смертельный. А следом за ним такая жалость к себе, что от нее перехватило горло. Он столько всего не успел сделать, отдать, вложить. Если бы только он мог рассказать этому человеку, заставить его понять, убедить его.

Но Улу Бег уже полностью вышел из тени. Он был в джинсах, светловолосый, высокий и такой… сильный. Данциг не мог подобрать иного слова.

Курд смотрел на него. В руке он держал пистолет.

Данциг бросился бежать. Он бешено заметался между колоннами, выскочил на открытое пространство, в раскаленный воздух.

– Помогите! – закричал он.

Он оглянулся и никого не увидел, но знал, что его преследователь позади. Мир впереди опасно накренился, стал расплываться: глаза что-то застилало: не то пот, не то слезы.