|
Придется снова проходить через все уровни. Кроме того, предположим – это было хорошее предположение, – предположим, что в систему встроен какой-то механизм тревожного оповещения. То есть если кто-то попытается проникнуть на этот последний уровень и продемонстрирует нерешительность, неловкость, неуверенность, машина по этим признакам опознает взломщика. Прямолинейность машин была всем известна: они не обладали ни воображением, ни способностью сочувствовать; их этика была бесчувственно двоичной. Машина заложила бы этого кого-то.
Майлз понимал, что она выдаст его, если он ошибется. Эта уверенность почти парализовала Майлза. Внезапно его охватила ненависть к компьютеру. Он смотрел на экран, и ему было страшно. «Введите шестибуквенный код». – Мистер Ланахан? Он испуганно вскинул глаза. Над ним стоял Блюштейн. – Как у вас дела? – Э-э… гм… все в порядке. Хотя… удивительно, как быстро забываются все навыки. – Боюсь, нам скоро придется снять этот диск. Другие компьютеры перегружены, а сверху все подкидывают и подкидывают работы. Нам нужна память. Вы же сами понимаете. – Ясно, – сказал Майлз. – Нет, я не пытаюсь строить из себя начальника, просто… – Конечно. «Давай, маленький святоша, – сказал себе Ланахан. – Давай, ты, вонючий прыщавый подлиза. Сделай что-нибудь! Скажи что-нибудь!» – Еще минуточку, ладно, Майк? Я уже закругляюсь. – Майлз, люди ждут, и… – Я буду перед тобой в долгу. Я всегда отдаю свои долги. Я могу тебе помочь. Неплохо помочь. Понимаешь, о чем я? Я могу помочь тебе пробиться наверх. Прикрой меня. – Майлз, я просто не могу. Я и так пошел вам навстречу и… – Майк, позволь кое-что тебе сказать. Я очень благодарен тебе за то, что ты для меня сделал. Честное слово. Ты славный парень. Я не доставлю тебе никаких хлопот. – Спасибо, Майлз. Я очень благодарен вам за понима… – А в понедельник я первым делом отправлюсь к твоему шефу и скажу ему, что ты нарушил правила доступа, Майк. Ланахан безмятежно улыбнулся Блюштейну. – Форма двенадцать, Майк. Я здесь без формы двенадцать. Ты можешь схлопотать большие… – Черт бы тебя побрал. Ах ты маленький… – Не стой у меня над душой, жидовская морда. Не стой у меня над душой, твою мать, и будет тебе твоя карьера. Или можешь начинать собираться в Сибирь. Ланахан бросил на Блюштейна полный самодовольного торжества взгляд. Майлз мог вести себя по-настоящему низко – он был на это способен, – и у него на глазах высокий юнец дрогнул под напором. – Еще пять минут, Майлз. Черт бы тебя побрал. Говорили ведь, что ты сволочь! Он рванул в темноту. Майлз снова уткнулся в экран. Сообщение никуда не делось. «Введите шестибуквенный код». Френчи, сукин ты сын. Старый козел. Старина Френчи. Умный старина Френчи. А потом пришло озарение, словно из ниоткуда. «Fe Ковбой».
Его взгляду открылся лес колонн и безмерное неуютное пространство под низким потолком. Все это походило на творение художника-абстракциониста, бескрайний лабиринт без конца и начала. Туннели, отсеки, путаница переходов в сумеречном подземном просторе. На каждой четвертой или пятой колонне светилась стрелка с оранжевой надписью «Выход». Чей воспаленный разум породил это место? Борхеса? Кафки? Беккета? Нет, конечно нет. Этот подземный гараж ничем не отличался от любого другого такого же гаража в любом другом месте Америки. |
