— Дэйв? — услышал он голос Джонни.

Коллиер застонал.

— Не хочу усугублять… Но… как мне кажется, еще остается надежда.

— Что?

— Энн не ответила на твой вопрос. Она не сказала, что отец… другой мужчина, — завершил он едва слышно.

Коллиер в сердцах вскочил на ноги.

— Замолчи, лучше замолчи!

Потом они отнесли ее в машину, и Коллиер повез Энн домой.

Он медленно снял пальто, шляпу и бросил на комод в прихожей. Потом прошаркал в гостиную и опустился на стул. С тяжким вздохом закинул ноги на оттоманку. Он сидел, сгорбившись, и смотрел в стену.

«Где она? — думал он. — Наверное, читает наверху, точно так же, как читала утром, когда он уходил. У ее кровати скопилась уже целая библиотека. Руссо, Локк, Гегель, Маркс, Декарт, Дарвин, Бергсон, Фрейд, Уайтхед, Джинс, Эддингтон, Эйнштейн, Эмерсон, Дьюи, Конфуций, Платон, Аристотель, Спиноза, Кант, Шопенгауэр, Джеймс — бесконечная череда имен».

А как она читала! Со стороны казалось, что она просто сидит и быстро переворачивает страницы, почти не глядя на то, что там написано. Однако он знал, что она впитывает в себя все. Время от времени она роняла какую-нибудь фразу, высказывала идею. Она запоминала каждое слово.

Но зачем?

Однажды ему в голову пришла дикая мысль: Энн вычитывала в книгах что-то сверх того, что в них есть, пытаясь передать знание будущему ребенку. Но он сразу отмахнулся от нее. Энн была достаточно умна, чтобы понимать, что это невозможно.

Он сидел на стуле, медленно покачивая головой, что в последние месяцы вошло у него в привычку. Почему он до сих пор с ней? Он постоянно задавался этим вопросом. Месяцы как-то незаметно пролетали один за другим, а он все еще жил дома. Сотни раз он собирался уйти и каждый раз передумывал. Наконец он сдался и переехал в дальнюю спальню. И теперь они жили как хозяйка дома и съемщик.

Его начали подводить нервы. Он ловил себя на том, что периодически чересчур раздражителен. Например, направляясь куда-то, он мог ощутить вдруг волну удушливого гнева из-за того, что до сих пор не на месте. Его возмущал любой транспорт, ему хотелось, чтобы все происходило немедленно. Он ворчал на студентов, заслуживали они того или нет. Его занятия шли теперь настолько плохо, что его вызвал к себе доктор Пэден, глава геологического отделения. Пэден не был с ним слишком строг, потому что знал об Энн, однако Коллиер понимал, что долго так продолжаться не может.

Его взгляд прошелся по комнате. На ковре лежал толстый слой пыли. Он пылесосил, когда вспоминал об этом, но грязь накапливалась слишком быстро, чтобы он мог за ней поспевать. Весь дом приходил в упадок. Бельем тоже стал заниматься Дэвид. Стиральную машину в подвале не включали уже несколько месяцев. Он и знать не желал, как она работает, а Энн к ней больше даже не подходила. Он носил одежду в автоматическую прачечную в городе.

Когда он однажды заговорил о беспорядке в доме, Энн посмотрела на него с оскорбленным видом и принялась плакать. Теперь она плакала постоянно и всегда одинаково. Сначала казалось, что она будет рыдать добрый час. Затем, с поразительной внезапностью, она переставала и утирала слезы. У него иногда оставалось впечатление, что это каким-то образом связано с ребенком, что она перестает из страха как-нибудь повредить ему. Или же существовала иная вероятность, думал он, возможно, сам ребенок не хочет…

Он закрыл глаза, словно желая оборвать поток мыслей. Правая рука нервно выстукивала дробь по подлокотнику. Он нетерпеливо поднялся, обошел комнату, стирая носовым платком пыль со всех плоских поверхностей.

Дэвид постоял, неодобрительно глядя на гору грязной посуды в раковине, на оборванные занавески, на затоптанный линолеум.