Два первых перехода в этот день прошли вполне благополучно. Караван останавливался всякий раз, когда инженеру требовалось обследовать русло и берега канала. В пять часов вечера, когда отряд оставил позади около пятнадцати километров, капитан Ардиган отдал приказ остановиться.

На северном берегу канала, под сенью небольшой пальмовой рощицы незамедлительно был разбит лагерь. Всадники спешились и предоставили лошадям пастись на лужайке, заросшей сочной травой. Между деревьями журчал ручеек, радуя чистотой и прохладой.

Солдаты раскинули палатки для ночлега, обедали же прямо под деревьями. Инженер и оба офицера, которым прислуживал Франсуа, воздали должное провизии, привезенной из Габеса. Консервов должно было хватить на несколько недель, а в городах и поселках на юге, в окрестностях шоттов, капитан рассчитывал пополнить запасы продовольствия.

Нечего и говорить, что старший сержант Николь и его подчиненные — все как один мастера на все руки — в мгновение ока раскинули свои палатки, оставив повозки на опушке рощицы. Как всегда, прежде чем позаботиться о себе, Николь, по его собственному выражению, «обиходил» своего верного коня. Наддай явно остался доволен первым днем путешествия, а Козырный Туз отвечал заливистым лаем на его радостное ржание.

Само собой, что капитан Ардиган принял все меры для охраны лагеря. Впрочем, ночную тишину нарушал время от времени лишь свирепый рев, хорошо знакомый местным кочевникам. Однако хищники держались на почтительном расстоянии, и люди и животные мирно спали до первых лучей солнца.

В пять часов утра весь лагерь был уже на ногах, а через десять минут свежевыбритый господин Франсуа придирчиво смотрелся в осколок зеркала, прикрепленный к колышку палатки. Лошади были оседланы, повозки нагружены, и небольшой отряд двинулся в путь тем же порядком, что и накануне.

Караван шел то по одному, то по другому берегу канала, которые здесь были ниже, чем на отрезке «Габесского порога». Не было никакого сомнения, что рыхлая земля и сыпучий песок не выдержат напора воды, если поток будет достаточно мощным. Как предвидели инженеры — и как не без оснований опасались аборигены, — канал расширится, что значительно сократит время, необходимое для заполнения двух впадин. Но в целом господин де Шалле отметил, что русло канала достаточно надежно. Более мягкие земли начинались южнее, в тунисских себх.

За пределами оазиса тянулась однообразная, безжизненная пустыня. Изредка попадались рощицы финиковых пальм и пышные пучки алжирского ковыля — живое серебро этого края.

Караван двигался на восток — к впадине Феджадж и городку под названием Эль-Хамма. Не следует путать этот городок с другим, носящим похожее имя, расположенным у восточной оконечности Эль-Гарсы, которого отряд должен был достичь, оставив позади Феджадж и Джерид.

Восемнадцатого марта, сделав два намеченных перехода, капитан Ардиган приказал остановиться на ночь в Эль-Хамме, на южном берегу канала.

Все городки в этой местности, расположенные в маленьких оазисах, похожи друг на друга, как близнецы. Так же, как и деревни, они окружены земляными валами, защищающими жителей от нападений кочевников и от крупных хищников.

В Эль-Хамме было всего несколько сот жителей, в основном — арабы, но попадались и французские поселенцы. Небольшой отряд солдат занимал ничем не примечательный домишко, чуть выше остальных, в центре городка. Спаги, хорошо принятые местными жителями, были расквартированы в хижинах арабов, а инженер и оба офицера воспользовались гостеприимством одного из соотечественников.