– Тридцать фильмов. Тридцать суперхитов, и три из них вошли в число самых кассовых фильмов за всю историю чертова кинематографа. Я Бартоломью Бронзини, кинозвезда. Я снимался в кино, когда у вас, кретинов, только начинали расти на груди волосы, и вы боялись, что пересмотрели фильмов про оборотней!

В голосе Корнфлейка зазвучала сталь.

– Барт, в США «Гранди 3» с треском провалился. Тебе ни в коем случае нельзя было использовать Ирано Иракскую тему. К тому моменту, когда фильм вышел на экран, война закончилась, для зрителей это был уже вчерашний день.

Кому нужно такое старье?

– Тем не менее, прокат по всему миру принес восемьдесят миллионов прибыли. В магазинах видеокассеты с «Гранди 3» разлетаются в мгновение ока.

– Вот что, – сказал Корнфлейк, отодвигая от себя папку со сценарием, вставь сюда Гранди или Ринго, а потом снова приноси нам. Если после обсуждения нам покажется, что с этим фильмом звезд с неба не схватишь, то подумаем, как превратить его в комедию положений. Для нового телевизионного проекта потребуется множество комедий. Обычно, мы заключаем контракт только на первые три месяца, но для тебя, по старой дружбе, можно договориться и на целый сезон.

– Послушай, я актер, пишу сценарии, ставлю фильмы. Я принес киноиндустрии миллионы. А теперь я прошу снять один только несчастный рождественский фильм, и все, что вы можете мне предложить, это комедия положений?!

– Ты зря воротишь нос от комедий. На «Острове Джиллиган» удалось сделать в общей сложности миллиард. Понимаешь, мил ли ард! Хоть один из твоих фильмов может с этим тягаться?

– Мы с Бобом Денвером в разных командах, тут ты прав. Перед тобой кинозвезда, а не какой то там комедиант самоучка. В семидесятых только на моих фильмах и держался Голливуд.

– Но мы то уже на пороге девяностых, – устало проговорил Корнфлейк. Поезд уходит, так что прыгай на ходу, если не хочешь остаться с носом.

Одним скачком Бронзини запрыгнул на стол.

– Взгляни на мои мускулы! – вскричал он, срывая с себя куртку и обнажая мощные бицепсы, растиражированные на миллионах плакатов. – Никто не может похвастаться такими же, слышишь, никто!

Смерив Бронзини взглядом, присутствующие дружно переглянулись.

– Подумай над тем, как переделать сценарий, Барт, – улыбаясь, посоветовал Берни Корнфлейк. В его тоне явно читалось желание побыстрей избавиться от этого зануды.

– А ты помочись в штаны и выпей то, что натечет в ботинки! – прорычал Бронзини, сгребая сценарий в охапку.

Вне себя от ярости, он уже выскочил в коридор, когда услышал за спиной голос Корнфлейка. Еле сдерживаясь, Бронзини обернулся и поглядел на директора студии.

Сверкнув золотой коронкой, Корнфлейк изобразил на лице заискивающую улыбку.

– Пока ты не ушел, Барт, не дашь ли мне автограф? Понимаешь, старушка мама от тебя просто без ума.

* * *

Когда Бартоломью Бронзини снова заглушил мотор Харли Дэвидсона, он был уже в своем гараже на десять машин в Малибу. Поставив мотоцикл на место, Бронзини направился в гостиную, выглядевшую, как церковь, отстроенная в стиле «ар деко». Одна из стен была целиком увешана сделанными на заказ охотничьими ножами. Три из них он использовал в качестве реквизита в фильмах с Гранди, остальные были вывешены просто для коллекции. Всю другую стену занимали картины Шагала и Магритта, купленные в качестве прикрытия от налоговой инспекции.

Никто не верил, что Бартоломью Бронзини выбрал именно этих художников потому, что они и в самом деле ему нравились, хотя так оно и было. Однако в тот день он прошел мимо картин, даже не обратив на них внимания.

Бросившись на обитую испанской кожей кушетку, Бронзини почувствовал, что попал в совершенно безвыходное положение.