Де Кастро, не в силах больше сдерживаться, рухнул на колени рядом с женщиной и, уткнувшись лицом ей в живот, тихонько заплакал.

– Ты святая, – приговаривал он, чувствуя как стекает, растворяется напряжение последних дней под ее ласковыми мягкими руками. – Даже не представляешь, какая ты святая. Я сделаю тебя императрицей, ты родишь мне кучу розовеньких детишек, на тебя станут молиться все эти гнусные людишки... и только ты... и я... И весь мир, вся Галактика у наших ног...

– Ну, ну, – покладисто соглашалась она, поглаживая его по голове. – Конечно, все будет хорошо... Все, как ты захочешь... Как говорит худенький Кири – акуна матата...

Командор замер. Пи тоже, испугавшись этой в нем мгновенной перемены. И именно эта секунда, миг, который был нужен усталому разуму де Кастро чтобы правильно интерпретировать информацию, спасла женщине жизнь. Португалец, конечно же, вскочил с колен Пи, пистолет птицей смерти порхнул в руку, но момент, когда ярость запеленила глаза мужчины, прошел, и он так и не выстрелил.

– Раздевайся, – сквозь зубы процедил командор. – Быстро!

Женщина глубоко вздохнула и одним движением скинула мешковатую одежду. И именно стоящего над обнаженным телом Пи с пистолетом в руке и выплевывающего слова ненависти португальца, увидела Юлька Сыртова, в назначенное время включив сенсоры установленные в каюте хозяина крейсера.

– Ненавижу! – рычал де Кастро, снимая брюки и ложась сверху. – Сыртову. Негра. Ронича. Мужа твоего. Танкелевича. Скотину Перелини. «Капитаньи». Штайна. Землю. Колонии. Людишек. Козявок. Лес. Море. Все. Ненавижу...

Юлька, чувствуя участившийся пульс и полузабытое увлажнение гениталий, приоткрыв рот, смотрела, как португалец выкрикивает свои черные слова с каждым движением вперед, как мелькает в свете тусклых фонарей голая задница мужика и колени женщины. И как Пи ласково улыбается и осторожно поглаживает насильника по голове.

6

ЛИЦА МАСОК

Каутин стоял в «мертвой зоне» сенсоров и был очень рад тому, что Юлька Сыртова не могла видеть его лицо. Потому что физиономию Николаса корчила судорога с трудом сдерживаемого гнева.

– И все‑таки, Ваша Светлость, вы пообещали командору дать координаты цитадели Гурл‑Хи! – усилием воли заставляя себя не кричать, ровно сказал Каутин. – Единственный козырь, который оставался бы в наших руках и после посадки крейсера на Антарес‑II.

– Да, я сделала это, – жалобно пискнула гипер пилот. – И мне придется выполнить обещание. Сидеры всегда держат свое слово.

– Какого черта! – наконец взорвался Ник. – Вы отдали самое страшное, по вашим словам, оружие во всей Вселенной в руки отъявленного негодяя. Да еще в самый неподходящий для такой благотворительности момент. У этой скотины и так все в руках. И золото, и армия, и корабль. Теперь еще этот полиморф...

Лейтенант замолчал, не зная, какие еще слова нужны, чтоб убедить девушку.

– С вами что‑то происходит, – констатировал Каутин некоторое время спустя. – Вы ведете себя не разумно. Я не узнаю былую Юлию Сыртову...

– Мне так одиноко... – на грани слышимости проговорила Юлька. – Я ни кому не нужна...

Челюсть Каутина громко клацнула, и он открыл рот.

– Ни как не ожидал услышать это от вас, – прошептал он.

– Что ж я не человек что ли? – простонала Юлька. Перед ее мысленным взором снова, который уже раз за последние пару часов, промелькнули образы обнаженного мужского тела, интимной части мужского тела.