– Позвольте с вами не согласиться, Сергей Васильевич. Мы знаем, что жизнь виконта имеет для Франции большую ценность. Мы знаем, что Ашар так или иначе отвечает за нее… Мы также знаем, что виконт не умеет стрелять, а Уортингтон, напротив, стреляет очень даже хорошо. В этих условиях напрашивается вполне логичный вопрос: что может сделать Ашар, чтобы дуэль не состоялась?

– Очень многое, – отозвался Ломов, и по выражению его лица Амалия поняла, что ее коллега готовится сказать нечто язвительное. – Он может, к примеру, помолиться, чтобы сегодня вечером в полковника ударила молния.

– Сергей Васильевич…

– Ну да, ну да, мы только что обсуждали, как можно устранить Уортингтона или подставить его. Хобсон и Скотт, сударыня, Хобсон и Скотт. – Ломов со значением поднял указательный палец, его правую щеку перекосил легкий нервный тик. – Верьте мне, они сделают все, чтобы полковник добрался до места дуэли целым и невредимым, а коль скоро он явится в Булонский лес, виконту крышка. Вы тут говорили о трупе, о том, что Уортингтона могут обвинить в убийстве и арестовать до дуэли. Все взвесив, я все-таки не вижу, каким образом Ашар провернет это дельце. Убить кого-то – кого? – подбросить тело так, чтобы никто не заметил, а ведь тело – не иголка, перемещать его с места на место вовсе не просто. И мало этого: надо выбрать жертву таким образом, чтобы в виновность Уортингтона поверили, чтобы у него не было шансов оправдаться, чтобы никто не мог подтвердить его алиби… Понимаете, к чему я клоню? Сплошные сложности, сударыня, причем на каждом шагу.

– Хорошо, – сказала Амалия. Она умела уступать, но также умела пользоваться этим, чтобы поставить человека в тупик. – Вы считаете, что Ашар будет сидеть сложа руки?

– А вот тут мы возвращаемся к тому, что на самом деле нам ничего толком не известно, – отозвался Ломов. – Может, на место виконта де Ботранше кто-то метит, и Ашар взялся это место расчистить. Может, Ашар в глубине души мечтает об отставке или переводе на другую работу, и ему плевать, жив виконт или мертв. Может, мы зря грешим на контрразведку и Ашару доложили о цели приезда Уортингтона, но он ничего не сделал, потому что его банально подкупили. Мне ли говорить вам, сударыня, что в нашей работе все может оказаться не таким, как кажется. Нельзя сбрасывать со счетов и такие человеческие качества, как разгильдяйство и лень, из-за которых происходит больше катастроф, чем из-за намеренного вредительства. И даже если предположить, что Ашар честный служака и что он действительно из кожи вон лезет, чтобы предотвратить дуэль, я не вижу, что он может противопоставить Уортингтону.

– Полковник настолько серьезный противник?

– О да. Мы с товарищем имели когда-то несчастье с ним столкнуться, – признался Ломов сквозь зубы, и снова нервный тик перекосил его щеку. – Моего напарника полковник убил, а меня тяжело ранил. Если я расскажу вам, как мне удалось тогда выкарабкаться, вы решите, что я сочиняю. Позже я не пересекался с Уортингтоном, но скажу вам честно: если бы не правило, которое строго-настрого запрещает нам на службе сводить личные счеты, я бы его убил.

Так вот, значит, почему Осетров не хотел привлекать Сергея Васильевича – даже в качестве наблюдателя чужой дуэли.