Звук долетел опять — дикий, завораживающий, леденящий сердце вой стаи, загоняющей добычу. Затем ветер стих, и его не стало слышно.

9

День выдался прекрасный. И не из-за улова — поймать мне удалось лишь несколько окуней; зато как хорошо было сидеть на реке, пользуясь случаем возобновить с нею знакомство, и вспоминать эпизоды полузабытого детства. Миссис Стритер завернула мне походный завтрак, расспрашивая попутно о синяке под глазом, однако мне удалось уклониться от ответа. Я сбежал на реку и оставался там весь день. Я не только рыбачил, — но и знакомился с речным миром, заводя каноэ в заросшие заводи, маленькие извилистые протоки, осматривая парочку попавшихся по дороге островов. Я уверял себя, что вынюхиваю подходящие места для рыбалки, но на самом деле занятие мое было куда более важным. Я исследовал водное пространство, о котором мечтал долгие годы, постигая его настроение и состояние, стараясь вжиться в этот странный мир бегущей воды, лесистых островков, голых перемещающихся отмелей и заросших берегов.

И вот теперь, когда уже стемнело, я направлялся к мотелю, придерживаясь берега и борясь с течением неуклюжими взмахами весла.

До причала оставалось несколько сотен ярдов, когда я услышал, что кто-то окликает меня по имени — шепотом, отчетливо разносившимся над водой.

Я поднял весло и принялся оглядываться в поисках источника звука. Течение сразу же стало медленно сносить каноэ.

— Сюда, — раздался шепот, и у входа в крохотную заводь мне удалось разглядеть белое пятно. Несколькими движениями весла я загнал каноэ в заводь и увидел Кэти Адамс, стоявшую на бревне, половина которого лежала на берегу, тогда как другая была погружена в воду. Я подвел каноэ к самому бревну.

— Прыгайте! Я вас покатаю.

Она пристально рассматривала меня.

— Глаз!

— Была небольшая неприятность, — улыбнулся я.

— Я слышала, что вы побывали в переделке. И думаю, что неприятности у вас как раз теперь.

— Этого мне всегда хватает, — откликнулся я. — Причем на любой вкус.

— На этот раз я имею в виду настоящие неприятности. Они думают, что вы убили человека.

— Я легко могу доказать…

— Джастина Болларда, — перебила она. — Его тело обнаружили около часу назад. Вы дрались с ним ночью?

— Наверное, — кивнул я. — Было темно. Их было трое, но разглядеть я никого не мог. Я ударил только одного из них — он мог оказаться и парнем Болларда. Остальные двое отделали меня.

— Ночью вы дрались с Джастином Боллардом. И двумя остальными из этой троицы. Они сами болтали об этом в городе нынче утром, причем у Болларда физиономия была расквашена.

— Значит, мне нечего бояться. Я весь день пробыл на реке…

И тут слова у меня иссякли. Я ничем не мог доказать, что действительно проторчал на реке весь день. Я не заметил вокруг ни души, и меня, по всей видимости, тоже никто не видел.

— Не понимаю, — сказал я.

— Все утро они болтались по городу, хвастались, говорили, что выследили вас и доведут дело до конца. Потом кто-то нашел труп Джастина, а двое других бесследно исчезли.

— Не думают же они, будто я прикончил всех троих?

Кэти покачала головой.

— Не знаю, что они думают. Городок в шоке. Некоторые хотели отправиться сюда и разыскать вас, но Джордж Дункан их отговорил. Он убеждал, что нельзя учинять самосуд. Твердил, что нет никаких указывающих на вас улик. Однако все считают, что это ваших рук дело.