Так я и стоял в нерешительности, а потом, почти не сознавая, что делаю, зашагал через улицу. Дойдя до тротуара, я остановился и уставился на поскрипывающую над головой вывеску — этот звук, казалось, вывел меня из прострации. Человеку, за которым охотились, не имело смысла заходить туда, рискуя нажить неприятности. Я прошел мимо бара, но на полпути к реке развернулся и направился обратно, понимая, насколько все это бессмысленно: так можно было всю ночь без толку маршировать взад и вперед.

Поднявшись по ступенькам, я толкнул дверь. В дальнем конце зала скрючился одинокий посетитель; бармен, облокотясь на стойку, уставился на дверь с таким видом, словно собирался всю ночь простоять так, ожидая клиентов. Больше здесь никого не было — на всех столиках красовались лишь перевернутые стулья.

Бармен не шелохнулся. Он словно бы не видел меня. Остановившись, я закрыл за собой дверь и прошел к стойке.

— Чего желаете, мистер? — поинтересовался бармен.

— Бурбон, — ответил я, не решившись попросить льда — похоже, в этом заведении подобные изыски были не в почете. — И мелочи — если у вас есть телефон.

— Там, — неопределенно ткнул пальцем бармен.

Приглядевшись, я обнаружил вжавшуюся в угол телефонную будку.

— Ну и глаз у вас, — протянул бармен.

— Да уж, — согласился я.

Поставив стакан на стойку, он принялся отмерять бурбон.

— Поздненько путешествуете…

— Вроде того, — отозвался я.

Я бросил взгляд на часы — половина двенадцатого.

— Что-то я не слышал вашей машины, — заметил бармен.

— Оставил ее дальше по улице. Подумал было, что в городе все закрыто. А потом заметил у вас свет…

Не слишком правдоподобная история, однако новых вопросов не последовало. Бармену было все равно — он просто чесал языком.

— Я тоже собираюсь закрывать, — сообщил он. — В полночь. По вечерам здесь никого не бывает. Не считая старого Джо. Он всегда здесь. Каждый вечер, до самого закрытия, пока я его не выставлю. Совсем как проклятая кошка.

Выпивка была не ахти, но я в ней нуждался. Виски смыло застрявший в горле комок страха, а внутри стало теплее.

Я протянул бармену десятку.

— Хотите всю сдачу мелочью?

— Если можно.

— Конечно, можно. Куда вы собираетесь звонить?

— В Вашингтон, — я не видел причины, почему бы не сказать правду.

Бармен отсчитал мне мелочь, я прошел в телефонную будку и заказал разговор. Номера Филипа я не знал, и потому на соединение потребовалось какое-то время. Потом я услышал гудки, а несколько секунд спустя кто-то ответил.

— Мистера Филипа Фримена, пожалуйста, — попросила телефонистка. — Междугородный вызов.

На другом конце провода кто-то со всхлипом вздохнул, и наступила тишина. Наконец чей-то голос произнес:

— Его нет.

— Вы не знаете, когда он будет? — спросила телефонистка.

— Никогда, — ответил задыхающийся голос. — Я не понимаю, это что, шутка? Филип Фримен мертв.

— Абонент не может подойти к телефону, — компьютерным голосом сообщила мне телефонистка. — Мне сказали…

— Не имеет значения, — сказал я. — Я буду говорить с тем, кто на проводе.

— Добавьте, пожалуйста, полтора доллара, — проговорил компьютерный голос.

Я достал из кармана пригоршню мелочи. Опуская монеты в щель, я уронил несколько на пол — рука так дрожала, что трудно было попасть в прорезь.