Некоторое время мы стояли и смотрели на водопад, и лицо Холмса отражало при этом глубокую озабоченность. Затем он указал на продолжение тропинки.

— Видите, дорогой Уотсон, — сказал он, перекрикивая поток, — тропа заканчивается вон там, у каменной стены.

Я кивнул. Он повернулся в другую сторону.

— Единственная возможность выйти отсюда — это пройти там, откуда мы пришли. Из этого тупика есть только один выход, который является одновременно и входом.

Я снова кивнул. В этот момент, как и в первый раз, прибежал швейцарский мальчик, неся в руке письмо на мое имя со штампом гостиницы «Англия». Я знал, о чем говорилось в этой записке: о том, что некая англичанка, остановившаяся в гостинице, погибает от большой потери крови. Жить ей осталось несколько часов, но ей было бы спокойнее на душе, если бы за ней ухаживал доктор-англичанин, и не соблаговолю ли я немедленно прийти к ней.

— Но ведь эта записка — ловкая подделка, чтобы выманить меня отсюда, — сказал я, поворачиваясь к Холмсу. — В тот раз я был одурачен, но, как вы позже написали в оставленном мне прощальном письме, вы с самого начала подозревали, что это ловушка профессора Мориарти.

Все время, пока мы совещались, швейцарский мальчик оставался в застывшей позе, неподвижный, как будто Майкрофт, наблюдая за сценой, остановил его во времени, чтобы мы с Холмсом могли посовещаться.

— Я не оставлю вас на этот раз, Холмс! Я не позволю вам разбиться и умереть.

Холмс поднял руку.

— Уотсон, ваша чувствительность как всегда достойна похвал, но вспомните, что это всего лишь симуляция. Вы мне окажете значительную помощь, если поступите так, как раньше. Вам вовсе не требуется повторять утомительный путь до гостиницы и обратно. Вы просто пройдите назад до того места, где встретите человека в черном, подождите четверть часа и возвращайтесь сюда.

— Спасибо за то, что упростили мне задачу, — сказал я. — Я на восемь лет старше, чем тогда; трехчасовая прогулка и без того утомила меня сегодня.

— Действительно, — ответил Холмс. — Все наши лучшие дни уже позади. А теперь действуйте, как я вам сказал.

— Конечно, — согласился я, — но — искренне вам говорю — я не понимаю, к чему все это. Этот Майкрофт из двадцать первого века предложил вам решить проблему из области натурфилософии — почему нет инопланетян. Зачем мы оказались здесь?

— Мы здесь, — пояснил Холмс, — потому, что я решил эту загадку! Поверьте мне, Уотсон. Поверьте мне и давайте разыграем то, что произошло в тот зловещий день, четвертого мая тысяча восемьсот девяносто первого года.

…Итак, я оставил своего друга, не зная, что он замышляет. На обратном пути мимо меня прошел человек. Когда я в первый раз переживал эти ужасные события, я не знал его, но теперь мне стало ясно — это профессор Мориарти: высокий, одетый во все черное, с выпуклым лбом. Его худая фигура отчетливо выделялась на фоне окружающей зеленой растительности. Я позволил пройти этому муляжу, подождал пятнадцать минут, как просил Холмс, и затем направился обратно к водопаду.

По возвращении я увидел альпеншток Холмса, прислоненный к скале. Черная земля тропинки постоянно увлажнялась брызгами от потока. Я увидел на ней две пары следов, ведущих к водопаду, но обратных следов не было. Точно та же самая ужасная картина встретила меня и несколько лет тому назад.

— С возвращением, Уотсон!

Я обернулся. Передо мной, прислонившись к дереву, стоял Холмс и широко улыбался.

— Холмс! — воскликнул я.