Куколка поднялась, смущенно потупилась и взяла маму за руку. Сама нежность и кротость. И я, и Люсиль сказали, что Вивиана врет, но поверят опять ей.

— Приношу свои извинения за племянницу, — залепетала тетя. — Она хорошая девочка, но возраст, сами понимаете. И компания.

Вивиана в дверях обернулась и показала нам язык. Этого я уже не выдержала и запустила маленькую жужжащую шаровую молнию, которая рассыпалась яркими искрами у нее под носом. Не пострадала даже сопля, но Вивиана завопила, словно ей по меньшей мере что-то оторвало, чего никак не могло быть. Прием был показан кузеном и рекомендован как совершенно безвредная пугалка, а уж Жан-Филипп в них толк знал.

— Николь! — рявкнула тетя.

— Да, тетя? — Я присела в реверансе ничуть не хуже Вивианы.

— Что это было, Николь?

— Фейерверк в знак извинения, тетя. — Спину прямо-прямо. Ресничками хлоп-хлоп. Руки аккуратно опущены на юбку. — Мы с Люсиль сожалеем, что расстроили Вивиану. Больше этого не повторится.

Потому что больше мы с ней играть не будем. И оставаться в комнате наедине — тоже.

Тетя поджала губы, но ничего не сказала. Отправилась провожать гостей.

— Хоть бы эта дура больше не приезжала, — проворчала Люсиль. — Вот принцу «повезет», если с помолвкой все получится.

— Думаешь, про помолвку не наврала?

— Ее мама сказала, что тайны надо хранить, и это точно относилось к помолвке.

Мы немного поспорили, повезло ли Вивиане. Принцу так точно нет, здесь у нас даже сомнений не появилось. В конце концов решили, что завидовать там нечему. Вот был бы камердинер папы Люсиль — другое дело. Он и высокий, и красивый уже сейчас. Камердинер был тайной страстью Люсиль уже целых две недели — небывалый срок для подруги, мой кузен продержался только три дня — ровно до того рокового момента, когда подсунул растворившуюся в чае ложку. Подруга обиделась и разлюбила его навсегда. И то сказать: с такими увлечениями ложек в семье не напасешься. Но и камердинер оказался неидеален. Люсиль с грустью сообщила, что у него роман с горничной. Но роман — это не помолвка. Правда, сразу появился вопрос, бывают ли помолвки с камердинерами, на что Люсиль оптимистично заявила, что побег куда романтичнее помолвки.

Про Вивиану мы забыли напрочь. Как оказалось, зря. Поскольку, лишь только Люсиль уехала, тетя сразу повела меня в кабинет к дяде. Дядя задумчиво изучал газету, держа в руке пузатый бокал, поэтому предстоящему разговору обрадовался не больше, чем я.

— Жерар, твоя племянница плохо себя ведет. Она обидела Вивиану Альвендуа.

— Неправда. Я ее не обижала. Она начала врать про помолвку с принцем. Мы засмеялись. Тогда она упала на пол и заорала.

— И синяк на руке она сама себе поставила? — укоризненно спросила тетя.

— Да, — мрачно ответила я, уже понимая, что мне не верят.

— И шаровую молнию под носом себе она взорвала?

— Нет, это я. Но она была совсем безобидной. Почти фейерверк.

— Фейерверк! Жерар, скажи наконец хоть что-то!

Дядя с тяжелым вздохом отложил газету и поставил на стол бокал.

— Элоиза, почему ты не допускаешь, что врет Вивиана, а не Николь?

— Вивиана? Это честнейший ребенок.

— Помолвленный с наследным принцем?

— Если хочешь знать, переговоры действительно ведутся. Правящий дом проявил заинтересованность.

— Вот как?

— Вот так.