|
Вчерашний дождь размыл и без того труднопроходимые колеи, сделав их просто непролазными. Вязкая глина перемешалась с камнями и комьями земли, а колеса машины мигом провалились в глубокую лужу. Если первые сто метров Анет еще надеялась на то, что небольшой, всего в два километра, путь можно со скрипом одолеть, то потом ее маленький Поло повело в сторону, и машинка с противным чмоком застряла в глиняной жиже, на все уговоры и манипуляции отзываясь только обиженным рыком и воем. Потыркавшсь минут пятнадцать Анет поняла, что все ее усилия тщетны. Без трактора фольцваген не вытащишь. Со стоном открыв водительскую дверь, девушка обреченно уставилась на жидкую грязь под колесами машины. Осторожно спустив ноги в модельных сапогах, Анет выдохнула и встала, моментально завязнув по щиколотку. Холодная грязная вода через молнию просочилась в чистый, белый сапожок и мерзко захлюпала.
- Да, чтоб вас каркалы пожрали! - ругнулась Анет, ставшим с Арм-Дамаша привычным выражением, и осторожно потащилась вдоль дороги. Маленькая машинка осталась стоять в грязной жиже, нелепо развернувшись под углом сорок пять градусов. Круглые, немного выпученные фары, казалось, смотрели с немой укоризной вслед девушке, прыгающей с одного менее грязного место на другое. «Менее грязным» именовался тот участок дороги, глиняное месиво на котором не доходило до молнии на сапогах. Иногда Анет не рассчитывала с прыжком, и тогда приходилось, с трудом удерживая равновесие, вытаскивать ноги из вязкой жижи. В результате до Гумно-Посадок девушка добралась с твердым ощущением, что протопала не два километра, а двадцать два. Деревенька с годами практически не менялась, как, впрочем, и местные жители. Вечно пьяный тракторист Митрич копался со своим трактором, старательно перебирая какие-то неизвестные Анет детали. Впрочем, все детали для девушки были неизвестными. - Ну, здорово, городская фифа! - крикнул он и заспешил навстречу пошатываясь. - А в доме-то твоем… - Да, знаю, знаю, - как можно беззаботнее махнула рукой девушка. - Это друзья мои переночевать остановились… - Да? - тракторист погрустнел. - Значит-цо, не навракали, а я ведь и не поверил. Думал, вот с трактором своим, значит-цо, разберусь и пойду поищу, гдей-то телефончик у меня твой, отцовский был. Звонить, значит-цо, а ты вот и сама пожаловала. Не наврали, значит-цо. Токо, как они в дом-то попали? Даже Апполинария Ильинична ничего не слышала, а она, сама знаешь, почитай уж десять лет от бессонницы мается. - Ну, не знаю, - заюлила девушка, отводя глаза в сторону и рассматривая забор из посеревших от времени досок. - Они же туристы, спортсмены, подойдут вплотную - не заметишь. - Ну, разве что… - засомневался мужик, а Анет не давая ему опомниться, быстро затараторила. - Митрич, я ведь к тебе вот по какому делу… Там, на дороге моя машина… - Что, застряла что ли, красавица? - Ага, - как можно жалостливее всхлипнула Анет, на горизонте забрезжила смутная надежда, что Митрич сжалится и вытащит машину просто так, но ушлый тракторист быстро просек возможную выгоду и заюлил. - Ой, да я бы рад, но сама понимаешь, у нас в колхозе начальник новый - ирод иродом, чтоб его! Ну ни грамма лишнего солярки не дает, за каждый израсходованный стакан топлива отчитываться надо. - Ладно, Митрич, жлоб ты, короче! - обижено надула губы Анет, вытирая грязный сапог о пожухлую траву. - Есть у меня сто рублей. Все, больше ни копейки, и эти-то отрываю от сердца. Лицо тракториста расплылось в довольной улыбке. В мечтах он уже был с литровкой вкуснейшего самогона бабки Любы. |
