– Мне ещё надо кое-кого опросить...

– Какая скука! Это надо же, работать в субботу вечером. А вы что, вообще не пьете?

– Почему же, пью...

– Так давайте я вам налью.

– Только не сейчас, спасибо.

– Послушайте, сейчас никого из жильцов на нашем этаже нет дома. Как-никак субботний вечер, все разбежались веселиться. Суббота, понимаете? Неужели вы не знаете, что такое суббота?

– Знаю, конечно, – успокоил её Хейз.

– А вы знаете, как можно повеселиться?

– Конечно.

– Ну так давайте выпьем. Все равно допрашивать вам сейчас некого. Кроме меня. А я одна-одинешенька. Вот и допрашивайте. Задавайте вопросы. А я буду отвечать. У Дженни Пеленко есть ответы на любые вопросы.

– Кроме тех, которые меня интересуют, – сказал Хейз.

– То есть?

– Вы же ничего не знаете о Феттерике, верно?

– Я вам уже сказала: ничтожество. Мошенник. Канавокопатель. Ничтожество. Человек, который кладет кирпичи.

– Огромное спасибо, – сказал Хейз. Дженни Пеленко допила виски и уставилась на Хейза долгим взглядом.

– Боишься? – спросила она. Хейз сделал шаг к двери.

– Спокойной ночи, миссис Пеленко, – сказал он. – Будете писать мужу, сообщите ему, что полиция весьма признательна вам за оказанную помощь. Это доставит ему удовольствие.

Он открыл дверь. Дженни Пеленко по-прежнему не сводила него глаз.

– Боишься женщин, сыщик? – крикнула она.

– Только вооруженных, – вежливо ответил Хейз и вышел на площадку.

Он уже спускался по лестнице, когда услышал крик Дженни:

– Чем вооруженных?

Гроб поставили на катафалк, и он отправился в путь на кладбище Санд Спит, а черные машины двинулись вслед. На кладбище пришли немногочисленные родственники Хэвиленда, он был одиноким человеком. Священник сказал несколько слов, и гроб стали опускать на холщовых ремнях. Полицейские, склонив головы, смотрели, как их товарищ уходит в землю. Стоял прекрасный июньский день. Лучшей погоды Хэвиленд не мог бы и пожелать.

Могильщики забросали яму землей, и люди начали расходиться.

Черные машины словно растворились в солнечном июньском дне. Полицейских ждала работа. Нужно было разобраться с двумя убийствами.

Роджер Хэвиленд лежал в земле, не ведая их забот. Недели через две над его могилой поставят каменную плиту, и раз в год родственники будут возлагать к ней цветы. Потом визиты прекратятся и цветы исчезнут.

Но Роджеру Хэвиленду на все это наплевать.

Роджеру Хэвиленду теперь все равно.

Роджер Хэвиленд – покойник.

Патрицию Колуорти допрашивал детективный дуэт в составе: Мейер Мейер и Берт Клинг. Патриция в жизни не видела, чтобы у двух человек сразу были такие каменные лица. Когда сыщики переступили её порог, она почему-то решила, что к ней пожаловали представители похоронного бюро, чтобы сообщить о кончине давно хворавшей тетки. Но оказалось, что это детективы. У них не было ничего общего с обаятельными сыщиками из кино, и Патриция даже огорчилась. Блондин, правда, мог сойти за симпатичного парня, если бы не выражение лица – ещё более непроницаемое, чем у его напарника. Патриции казалось, будто два отбойных молотка вдруг ожили и, приняв обличье сыщиков, явились её допрашивать.

– Мы нашли ваше имя в записной книжке Анни Бун, – начал лысый. – Вы с ней дружили?

– Дружила, – сказала Патриция Колуорти.

– Она была вашей близкой подругой? – спросил блондин.