В толпе затаили дыхание. Поскольку был обеденный час, давка вокруг Пола все возрастала. Когда он обернулся к собравшимся, оказалось, что его аудитория составляет уже добрую сотню людей.

Свободной рукой Пол ослабил узел галстука, который душил его. Он не чувствовал ни страха, ни волнения — только жгучую необходимость обо всем поведать гражданам Уортли. Сейчас случай наконец представился: толпа ждала, чтобы он заговорил. Лена сказала, что простые люди добры, а у него никогда не будет лучшей возможности поделиться с ними своей бедой. Если бы только не болела так нестерпимо голова! Но еще хуже была тошнота и странное чувство нереальности, овладевшее им: казалось, что ноги его стоят на воздушных шарах, которые с головокружительной быстротой плывут по воздуху. Пол провел языком по пересохшим губам.

— Друзья мои, — начал он, — я пришел сюда, потому что должен вам сказать… Словом, вы должны узнать об этом. Меня зовут Мэфри, отец мой в тюрьме…

— Ты и сам там будешь, приятель, если не поостережешься!

Эта неожиданная реплика из задних рядов вызвала смех. Пол выждал, пока он утихнет.

— Мой отец уже пятнадцать лет находится в тюрьме за преступление, которого не совершал…

— Эге, расскажи это своей бабушке!

Опять общий смех, на этот раз сопровождаемый выкриками: «Заткнись!», «Это честная игра!» «Дайте бедняге выговориться!»

— У меня есть доказательства, что мой отец невиновен, но никто не хочет меня слушать!

— И мы тебя не слушаем, приятель, потому что не слышим!

— Верно! Говори громче! Говори громче! — закричали еще несколько человек из толпы.

Пол с трудом проглотил слюну. Он смутно понимал, что, хоть и напрягает предельно связки, голос его звучит слабо и надтреснуто. Он сделал над собой нечеловеческое усилие.

— Пятнадцать лет назад на основании косвенных улик мой отец обвинен в убийстве. Но он не совершал преступления…

Пес, увязавшийся за Полом, внезапно залаял.

— Я повторяю… он не преступник… в доказательство чего…

Но пес лаял так громко, так ворчал и огрызался, вертясь в ногах Пола, что никто уже не слышал его слов. Он умолк, и пес, явно поощренный зеваками, неожиданно прыгнул на него. Пол пошатнулся и чуть не упал. Стремясь удержать равновесие, он схватился за рекламные щиты, стоявшие подле него на мостовой, и в толпе зашептали:

— Да он пьян.

— Думает надуть нас. Не выйдет!

— Проучить этого прощелыгу!

Банановая кожура, пущенная чьей-то рукой, ударилась о щеку Пола. Это послужило сигналом для стрельбы хлебными корками и остатками пищи, так как многие в толпе жевали завтрак. Затем, как видно для разнообразия, в него полетели огрызки яблок. Но два полисмена уже прокладывали себе дорогу в густой толпе. Один был еще совсем молодой — констебль, другой — сержант Джапп.

— Что здесь такое? Вы что нарушаете порядок?

Пол затуманенным взглядом поглядел на две фигуры в синих мундирах и едва ли даже узнал сержанта Джаппа. Силы его оставили. Он открыл рот, чтобы продолжить свою речь, но слова замерли у него на губах.

— Он пьян, сержант, — произнес чей-то льстивый голос из передних рядов. — Такого вздору нагородил.

— Ну, теперь вы своего добились. Я только этого и ждал. Пошли с нами!

Сержант потянул за собой Пола, стараясь протолкнуть его через толпу. Так как ему это не удавалось, он с силой дернул Пола за руку, едва не вывихнув ему кисть, и только тут заметил цепь. Мускулистая шея его побагровела.

Он шепнул своему спутнику:

— Этот малый приковал себя. Нужна машина.