Оба полисмена яростно трясли цепь, пытаясь ее разорвать, и дергали Пола то в одну сторону, то в другую. Тем временем толпа становилась все гуще и все теснее окружала их. Прибежал еще полисмен и тут же побежал дальше, изо всех сил свистя в свисток. Казалось, все разом вдруг начали толкаться и что-то выкрикивать. Транспорт остановился, запрудив улицу. Настал кульминационный момент, который Пол предвидел и намеревался использовать для борьбы. Именно сейчас он произнес самое страстное свое обращение.

— Друзья мои! — попытался крикнуть он. — Я прошу только правосудия. Невинный человек…

Но младший из полисменов ударом дубинки уже сбил замок, Пола втащили в подъехавшую полицейскую машину и быстро увезли. Он был в таком состоянии, что едва ли понимал, что с ним происходит, пока его не втолкнули в камеру, да так, что он стукнулся лбом в цементный пол. Это ничего не убавило и не прибавило к страшной головной боли, ни на секунду не отпускавшей его, наоборот — даже вывело его из оцепенения. Во всяком случае, Пол застонал. Этот стон произвел самое нежелательное впечатление на трех полисменов, охранявших его и уже достаточно разозленных хлопотами, которые по его милости выпали им на долю.

— Очухивается помаленьку, скотина этакая. Хмель-то, видать, сходит, — заметил один из них.

— Нет, он вовсе не пьян, — возразил сержант Джапп.

Третий полисмен, толстяк, все еще был красен и злился: в общей свалке кто-то ударил его в живот.

— Пьяный он там или не пьяный, а это ему даром не пройдет.

Он наклонился, схватил Пола за шиворот, тряхнул и поднял, как мешок с мукой. Затем сжал кулак и ударил между глаз. Кровь хлынула у Пола из носу. Он упал как подкошенный и остался лежать неподвижно.

— Не надо было этого делать, — холодно сказал сержант Джапп. — Он свое получит… И скоро.

Когда дверь камеры с лязгом захлопнулась, скрыв от них жалкого, скрюченного в углу человека, младший из полисменов смущенно засмеялся.

— Так или иначе, — сказал он, как бы успокаивая свою совесть, — он сам этого хотел.

Глава VIII

День был уже в разгаре, когда Пол начал смутно сознавать окружающее. Он долго лежал, не шевелясь и не спуская глаз с единственного источника света в камере — зарешеченного окошка под самым потолком. Затем чуть ли не на четвереньках подполз к кувшину, стоявшему в ногах дощатых нар. Наклонив его, он напился и слегка смочил распухшее лицо. Вода была холодная и освежающая, но лицо его тотчас стало гореть.

Пол сел на нарах. Голова болела уже не так нестерпимо. Вдруг он с удивлением заметил, что ему трудно дышать: каждый вдох режущей болью отдавался в левом боку. И тут же сделал открытие: чтобы избегнуть этой боли, вернее, уменьшить ее, надо дышать не так глубоко, вполвдоха. Разумеется, тогда приходилось дышать чаще, но это его не тяготило.

Пока он сидел на нарах, стараясь приспособиться к этому новому положению, дверь камеры внезапно отворилась, пропуская какого-то человека. Вглядевшись в него опухшими глазами, Пол узнал начальника полиции Дейла.

Дейл долго и молча смотрел на Пола, как бы изучая его во всех подробностях. В противоположность их предыдущей встрече он держался отчужденно, и выражение его лица было необычно сурово. Когда он заговорил, голос его звучал спокойно и сдержанно:

— Итак, вы пренебрегли моим советом. Насколько мне помнится, я рекомендовал вам уехать домой. Но нет, вам это пришлось не по вкусу. Вы предпочли остаться и учинить скандал. Вот и угодили сюда, как я предсказывал. Только теперь вам придется хуже, много хуже.

Опять наступило молчание.

— Вы, конечно, вообразили себя героем, оказав открытое неповиновение моему сержанту, и решили, что это вам сойдет.