— Знаешь, вся эта ситуация напоминает мне ту, когда ты попала в аварию. Я тогда вот так же вез Иви в аэропорт, чтобы она могла вылететь к Фрэнсису, — вдруг сказал Арт.

Клэр даже засомневалась в том, что правильно расслышала его слова. Обернувшись к Арту, она безучастно перепросила;

— Что?

— Черт, Клэр, ведь я мог никогда тебя не встретить!

— О чем это ты? — Она изумленно посмотрела на него.

— Пойдем, зарегистрируемся, а потом поговорим. Я лечу с тобой.

— Но... — пролепетала Клэр и замолчала. Вскоре они уже сидели в тишине зала отлета, а перед ними на столике дымился кофейник.

— Арт, я тебя не понимаю, — осторожно начала Клэр.

— Не понимаешь?! — Он сделал безуспешную попытку улыбнуться. — Как, по-твоему, я должен себя чувствовать? Пока я тебя не встретил, у меня все было распланировано на много лет вперед. Я поклялся никогда и никому больше не доверять и никого не любить.

Он говорил хрипло, и, взглянув на его лицо, Клэр была потрясена — на нем отражались все муки ада. Нестерпимая боль сквозила в глазах Арта, в глубоких складках, залегших вокруг его рта, в скрежещущем голосе...

— Арт, не надо. Если это слишком больно, то не надо! — в отчаянии воскликнула она.

— Я сидел рядом с сыном, Клэр. Шесть долгих часов я усилием воли пытался заставить его жить.

— Ох, Арт...

Значит, мальчик не погиб в машине, а жил еще несколько часов?

— Мэделин была мертва, — продолжал говорить Арт, — когда спасатели добрались до машины, но по какой-то странной случайности, то ли из-за воздушного мешка, то ли еще из-за чего-то, Род подавал признаки жизни, и ему начали делать искусственное дыхание. — Клэр сжала его руки, и он срывающимся голосом прошептал:

— Он был такой маленький, такой хорошенький... Я не мог поверить, что он больше никогда не улыбнется мне. Его тело было теплым, он дышал, его реснички время от времени трепетали, волосики кудрявились надо лбом...

По лицу Арта заструились слезы. Клэр обняла его и прижала к себе крепко-крепко, так, что их сердца забились в унисон. Они были в зале одни, но, будь там хоть тысяча людей, ей было бы все равно.

Как же долго он носил в себе эту боль, с горечью думала она, — долгих три года.

— Я совсем распустился. — Арт поднял голову, вытер глаза и взял себя в руки.

— Чушь собачья! — воскликнула Клэр. — Я считаю, что открытое проявление горя только помогает человеку пережить его.

— Он был моим сыном, плотью от плоти моей, — уже спокойнее проговорил Арт. — Я бы с радостью отдал за него жизнь... Никогда не перестану проклинать себя за то, что оставил его наедине с матерью.

— Это была не твоя вина. — Клэр изо всех сил стиснула его руку. — Ты ведь оставил Рода с няней. Просто, к сожалению, жизнь устроена так, что иногда, несмотря на все наши усилия, случается самое худшее.

Было видно, что Арту еще трудно с этим смириться, но Клэр теперь была уверена, что сумеет помочь ему. Она прильнула губами к его губам, и он, крепко прижав ее к себе, ответил долгим жгучим поцелуем.

— Я люблю тебя, миссис Рэндалл. Я тебя недостоин, но я все равно тебя люблю.

Клэр чуть откинула голову и пристально вгляделась в его строгое прекрасное лицо.

— Недостоин? О чем ты?

— Я полюбил тебя с первого взгляда, но долго не осознавал этого... пока не увидел вас с матерью смеющимися в кухне, — тихо сказал Арт. — Ты была такой открытой, теплой, естественной... Но меня до смерти пугала мысль о том, что я снова стану уязвимым, и я стал лгать — тебе и себе.

— Но ты же сказал, что наш брак будет сделкой друзей.