И он убит – и взят могилой,

         Как тот певец, неведомый, но милый,

         Добыча ревности глухой,

         Воспетый им с такою чудной силой,

         Сраженный, как и он, безжалостной рукой.

         Зачем от мирных нег и дружбы простодушной

         Вступил он в этот свет, завистливый и душный

         Для сердца вольного и пламенных страстей?

         Зачем он руку дал клеветникам ничтожным,

         Зачем поверил он словам и ласкам ложным,

         Он, с юных лет постигнувший людей?..

         И прежний сняв венок, – они венец терновый,

         Увитый лаврами, надели на него:

         Но иглы тайные сурово

         Язвили славное чело;

         Отравлены его последние мгновенья

         Коварным шепотом насмешливых невежд,

         И умер он – с напрасной жаждой мщенья,

         С досадой тайною обманутых надежд.

         Замолкли звуки чудных песен,

         Не раздаваться им опять:

         Приют певца угрюм и тесен,

         И на устах его печать.

         А вы, надменные потомки

         Известной подлостью прославленных отцов,

         Пятою рабскою поправшие обломки

         Игрою счастия обиженных родов!

         Вы, жадною толпой стоящие у трона,

         Свободы, Гения и Славы палачи!

         Таитесь вы под сению закона,

         Пред вами суд и правда – всё молчи!..

         Но есть и Божий суд, наперсники разврата!

         Есть грозный суд: он ждет;

         Он не доступен звону злата,

         И мысли и дела он знает наперед.

         Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:

         Оно вам не поможет вновь,

         И вы не смоете всей вашей черной кровью

         Поэта праведную кровь!

Ветка палестины

         Скажи мне, ветка Палестины:

         Где ты росла, где ты цвела?

         Каких холмов, какой долины

         Ты украшением была?

         У вод ли чистых Иордана

         Востока луч тебя ласкал,

         Ночной ли ветр в горах Ливана

         Тебя сердито колыхал?

         Молитву ль тихую читали

         Иль пели песни старины,

         Когда листы твои сплетали

         Солима бедные сыны?

         И пальма та жива ль поныне?

         Все так же ль манит в летний зной

         Она прохожего в пустыне

         Широколиственной главой?

         Или в разлуке безотрадной

         Она увяла, как и ты,

         И дольний прах ложится жадно

         На пожелтевшие листы?.