Но презрел удалой жених

         Обычай прадедов своих.

         Его коварною мечтою

         Лукавый Демон возмущал:

         Он в мыслях, под ночною тьмою,

         Уста невесты целовал.

         Вдруг впереди мелькнули двое,

         И больше – выстрел! – что такое?..

         Привстав на звонких[4 - Стремена у грузин вроде башмаков из звонкого металла. (Прим. М.Ю. Лермонтова.)] стременах,

         Надвинув на брови папах[5 - Шапка, вроде ериванки. (Прим. М.Ю. Лермонтова.)],

         Отважный князь не молвил слова;

         В руке сверкнул турецкий ствол,

         Нагайка щелк – и, как орел,

         Он кинулся… и выстрел снова!

         И дикий крик и стон глухой

         Промчались в глубине долины —

         Недолго продолжался бой:

         Бежали робкие грузины!

XII

         Затихло все; теснясь толпой,

         На трупы всадников порой

         Верблюды с ужасом глядели;

         И глухо в тишине степной

         Их колокольчики звенели.

         Разграблен пышный караван;

         И над телами христиан

         Чертит круги ночная птица!

         Не ждет их мирная гробница

         Под слоем монастырских плит,

         Где прах отцов их был зарыт;

         Не придут сестры с матерями,

         Покрыты длинными чадрами,

         С тоской, рыданьем и мольбами,

         На гроб их из далеких мест!

         Зато усердною рукою

         Здесь у дороги, над скалою

         На память водрузится крест;

         И плющ, разросшийся весною,

         Его, ласкаясь, обовьет

         Своею сеткой изумрудной;

         И, своротив с дороги трудной,

         Не раз усталый пешеход

         Под Божьей тенью отдохнет…

XIII

         Несется конь быстрее лани,

         Храпит и рвется, будто к брани;

         То вдруг осадит на скаку,

         Прислушается к ветерку,

         Широко ноздри раздувая;

         То, разом в землю ударяя

         Шипами звонкими копыт,

         Взмахнув растрепанною гривой,

         Вперед без памяти летит.