- Плати, Давид, а то потом и костей твоих не соберут. Придется мне съездить к одним приятелям. Возьмут дорого, но сделают все в лучшем виде,баба Настя так лихо прищелкнула пальцами, что Давид почувствовал некоторый озноб. Словно прочитав его мысли, она ласково добавила: - Положись на меня, сынок, все уладим. Но тянуть нельзя - можно и об ножик споткнуться.

Сегодня Парамон позвонил. Собранные для него деньги плотным тючком лежали в надежном тайнике. В последние дни Давыдов из дому не выходил страшно оставить такую сумму. Даже в тайнике и под присмотром далеко не беспомощной старухи.

Баба Настя зачастила на рынок - "пообщаться". Видно было, что переживает за Давида - это его умиляло...

- Выходи открывать, гости приехали! - донесся голос бабы Насти со второго этажа.

Гости прибыли втроем на белой "Волге". За рулем сидел костлявый парень с расплющенным носом, удачно дополняющим всю его как бы перекроенную и сшитую заново физиономию. Он остался в машине, а Парамонов и двухметровый гигант по кличке Коля Клык вошли с Давидом в дом. Клык вертел во все стороны маленькой змеиной головкой. Природа, одарив Колю могучими бицепсами, обделила его по части мозгов. Да и то малое, что было, вышибли на боксерских тренировках: трудно сохранить ясный ум, когда тебя беспрестанно лупят по голове. Коля и не пытался. Ему хватало ума и команд хозяина.

Баба Настя расположилась между иконой Николая Мирликийского и коричневым чемоданом с деньгами.

- Здравствуйте, дорогие гости,- приветливо улыбалась она.- Проходите, будьте как дома!

Клык изумленно посмотрел на бабу Настю, затем на своего хозяина, словно ожидая, не последует ли распоряжение отряхнуть пух с этого божьего одуванчика. Но команды не поступило. Парамон, не сводивший взгляда с лица Головлевой, неожиданно улыбнулся, пригладил свой ежик, размашисто перекрестился и неуверенно ступил вперед, словно колеблясь, куда направиться сначала: к старухе или к заветному чемодану.

- Ну, здравствуй...

- Настя, как и раньше,- поняла его колебания женщина.- Сколько же мы не виделись?

- Я рад, что тридцать лет нас не слишком изменили. Я слышал, что ты в Москве.

- Значит, ходят слухи?

- Языки человеческие, все не окоротишь...

- Что, Саша, будешь денежки считать?

- Конечно буду, Настя, как всегда.

Баба Настя радушно отбросила крышку чемодана. Там громоздились перехваченные черными резинками пачки сотенных купюр. Клык вытянул шею в сторону чудесного видения, глаза у него стали, как у сомнамбулы.

- Пересчитай одну.

Клык послушно зашевелил пальцами-сосисками.

- Все верно.

- Настя по мелочам людей не дурит,- с кривой ухмылкой бросил Парамон.

Головлева, не вынимая руки из кармана тяжелого бархатного халата, пружинисто поднялась.

- Ну, Сашок, бери деньги. Думаю, свидимся еще, чайку попьем.

- Добрая ты стала, Настя, что-то. Легко с большими деньгами расстаешься или думаешь, что ненадолго?

- Чего уж там, где наше не пропадало!

- Деньги взять - дело нехитрое. Может, с нами проедешься, ты бабенка боевая, небось и "пушка" в кармашке припасена.

- Саша, не смеши людей. Взял деньги - и ДУЙ.

- Не знал я, к кому еду. Пожалуй, тут за подмогой смотаться надо.

- Дело хозяйское. Деньги тебе отдали, они в чемодане. Хочешь - бери с собой, хочешь - здесь оставляй. Сам за них отвечаешь. А ты, парень,- она повернулась к Клыку,- постарайся не делать резких движений.

Баба Настя вытащила из кармана халата пистолет внушительного калибра.

- Объясни, Саша, какие дыры получаются, когда я стреляю. От одного сквозняка можно простудиться.

- Ладно. Настя, кончай. Деньги большие, дай я хоть позвоню своим пацанам.

- Телефон еще вчера сломался, можешь проверить.

- Как хочешь, один я отсюда не уеду. Пусть с нами Давид поедет.