До самого утра не смыкавший глаз адмирал Дин ждал сообщений о возвращении отряда минных кораблей, отданных им под управление русского капитана. С одной стороны, предложенный Иенишем план казался весьма простым, продуманным и выполнимым, так что особо переживать не приходилось. С другой стороны, червячок сомнений не переставал грызть его изнутри, подкидывая все новые мысли одна хуже другой. Шторм, подводные скалы, ошибки навигации и попросту японские снаряды легко могли сорвать минную атаку, которая была едва ли не последним шансом его флота. И он таки дождался минной атаки. Только произвели ее пробравшиеся в гавань японские миноносцы по его кораблям. Звуки начавшейся неподалеку артиллерийской канонады сорвали его из личной каюты на мостик флагманского броненосца. Доклад дежурного офицера не смог прояснить ситуацию, и потому приходилось лишь ждать да вслушиваться в раздающиеся тут и там выстрелы. Единственное, что он мог сделать – отдать приказ включить прожекторы да проверить наличие расчетов у всех орудий. Гром подрыва самоходных мин и исчезающие огни одного из его кораблей ножом ударили по сердцу адмирала. Повторившийся вскоре очередной рык подрыва полусотни килограмм взрывчатки заставил его покачнуться и вцепиться в поручень, ведь он мог означать только уменьшение его и так сильно потрепанного флота еще на один вымпел. Зато с каким удовольствием он наблюдал за агонией японского миноносца, нащупанного прожектором одного из крейсеров!

Наступившее же утро принесло лишь сплошные разочарования. Погиб один из сильнейших крейсеров его флота, и надежды на спасение немногих выживших, что еще продолжали стучаться из его нутра, с каждой минутой таяли. Из всего выступившего для ночной атаки японского флота отряда вернулись лишь три миноносца. И хоть принесенные их экипажами сведения вселяли определенные надежды, заплаченная, пока еще неизвестно за что, цена вгоняла в уныние. Половина миноносцев и оба минных крейсера пропали без вести, а разразившаяся буря грозила неминуемой гибелью любому миноносцу, даже если они уцелели и просто заблудились, сбившись с курса. Впрочем, разыгравшийся шторм с лихвой мог прибрать и минный крейсер. Если уж даже на суше прекратились всякие боевые действия из-за жуткой непогоды, о том, что творится в открытом море, не хотелось даже думать. Не смогло хоть сколь-либо поднять его настроение и известие об обнаруженном полузатопленном японском миноносце, ведь за его уничтожение флот заплатил двумя потерянными минными катерами, поскольку ремонт прошитой десятком снарядов «Чжун-И» в сложившихся обстоятельствах был попросту невозможен, не говоря уже о погибших моряках.

А пока адмирал Дин пребывал в растрепанных чувствах, Иениш, приведший с первыми лучами солнца свой корабль в Чифу, поднимал заслуженную рюмку коньяка в компании двух китайских лейтенантов Лю и Цао, командиров миноносцев, встреченных им при входе в порт: Протопопова, Зарина, Лушкова и командира зимовавшего здесь «Забияки» Гаупта, Николая Александровича. Разразившийся шторм прикрыл Чифу от визита нежеланных гостей лучше любой батареи береговой обороны, и потому Иениш позволил расслабиться как себе, так и всему экипажу, наняв на работы по погрузке угля местных.

– Виктор Христианович, не томите, – буквально взмолился после второй рюмки капитан 1-го ранга Гаупт. – Газетчики столько всего понаписали о ваших похождениях, что создается впечатление, будто вы в одиночку перетопили едва ли не весь японский флот. Утолите же мое любопытство, поведайте о своих успехах!

– Газетчики, как всегда, несколько приврали, Николай Александрович, – усмехнулся Иениш. – Нам действительно удалось потопить или повредить немало японских кораблей. Но не менее половины от этого количества составляли миноносцы.