Еще удачная война могла дать временные политические преференции и контрибуцию. Плюс появился бы законный повод многократно увеличить находящиеся на Дальнем Востоке сухопутные силы, не вызывая неудобных вопросов. Да, это уже было не мало. Да, для России это было не лишним. Но на противоположной чаше весов находилась потеря относительно приемлемых отношений с Империей Цин. Именно поэтому Россия, как государство, по приказу изданному еще Александром III не должна была находиться на пике назревающей колонизационной войны. О чем Алексеев получил самые полные инструкции еще в 1898 году, ознакомившись с "посланием с того света".

Но если империя не желала показать в данной ситуации свое лицо истинного хищника, то одной частной организации был выдан полный карт бланш на практически любые действия, за исключением разве что геноцида и уничтожение императорской семьи Цин. Вдобавок они ни в коем случае не должны были попасться во время исполнения всех своих намеченных начинаний. А таковых хватало с избытком! Ведь что именно делали разошедшиеся ихэтуани? Они попросту уничтожали всю попадающуюся на глаза технику и машинерию. Естественно, что-то монументальное оставалось не тронутым или попросту выведенным из строя, но возможным к быстрому восстановлению. Так действовали отряды, что получали приказы от чиновничьей братии. Все же нельзя было сказать, что вся сотня тысяч повстанцев являлись никому не подчиненной силой. Так же как и создаваемые на капитал русского пароходства отряды, в Китае начали появляться силы отстаивающие интересы той или иной группы чиновников. Но если подчиненные местным силам бойцы были заняты в основном политической возней, помимо противостояния европейцам, то быстро обросшие мясом "русские" отряды помимо уничтожения колониальных войск европейских держав занимались активной экспроприацией всего того, что плохо лежит. А в столь крупной империи, несмотря на отсталое хозяйство львиной доли населения, поживиться было чем. Чего только стоили телеграфные станции и железные дороги, которых так не доставало на русском Дальнем Востоке. Потому, стоило отгреметь выстрелам орудий фортов Таку и пасть арсеналам близ Тонгку, как по заранее намеченным маршрутам потянулись первые караваны и баржи. Оружие, боеприпасы, станки, разобранные со всем тщанием телеграфные станции и, конечно же, железнодорожное имущество взамен уничтожения на месте весьма скоро покидали пределы страны, проходя через руки пары купленных со всеми потрохами купцов. А уж когда повстанцы добрались до самого Пекина, то к уже взятому ихэтуанями Тонгку потянулись целые эшелоны рельс. Так под лозунгом оберегания столицы от западных варваров со скоростью более четырех миль в день весьма скоро попросту исчезла двухколейная железная дорога, стоившая ее строителям более миллиона фунтов стерлингов. А по Пэйхо то и дело принялись сновать глубоко сидящие в воде джонки, имевшие конечным пунктом назначения одно из стоящих на солидном удалении от берега судно под русским торговым флагом.

Однако подобным образом ситуация развивалась лишь в зоне наибольшего влияния европейских стран, в Маньчжурии же с точностью наоборот, наиболее подготовленные отряды ихэтуаней старались не трогать инфраструктуру и даже оберегали ее от поползновений своих более "просвещенных" братьев. Именно один из них и атаковал европейский квартал, дав русским право на ответные действия.

Сказать, что китайцы в Инкоу смогли оказать заметное сопротивления, было никак нельзя.