– Ну, морально готовиться к худшему, может, и правильно, – сказал Плюх, – а надеяться все же стоит на лучшее. Так значит, рискнем?

«Кузнечик» выпалил неизменное: «Блямс!», а сталкер и Забияка одновременно кивнули.

Удивительно, но чем дальше шли по улице Победы Шершень и остальные, тем чаще им стали попадаться брошенные прямо на проезжей части автомобили. Причем ни одна из увиденных моделей не была сталкеру знакома. Плюх и Забияка также сказали, что такие марки им неизвестны. Правда, косморазведчик и в принципе-то увидел подобные конструкции впервые.

А потом впереди показалась… Зона. Да, метрах в трехстах от них улица обрывалась, словно обрезанная ножом. И вот там, возле этого «среза», машин вообще была целая куча. Однако они не просто спокойно стояли на дороге, как увиденные ранее автомобили – эти напоминали собой результат грандиозной аварии, словно все они врезались на скорости одна в другую. И причина вскоре выяснилась: подойдя к тому месту, где столь резко заканчивался поселок, Шершень наткнулся на упругую непреодолимую преграду. И он словно увидел наяву, как мчатся по улице автомобили, спеша покинуть ставшую чужой и пугающей Лазаревку, и как первые из них со скрежетом мнутся, врезаясь на скорости в невидимую преграду, а в них тут же, с ходу, врезаются едущие сзади машины, в тех – еще и еще…

Сам Шершень никогда раньше не подходил к Лазаревскому близко. Но он был сейчас удивлен, почему про это кладбище автомобилей не рассказывал никто из других сталкеров? Неужто с той стороны это зрелище выглядело как-то иначе? Или и в самом деле не только он, но и все остальные тоже старались обходить жуткий поселок подальше? Кроме тех, разумеется, смельчаков, кто сюда сознательно хотел попасть.

– Шершень, идем, – позвал его Плюх.

Сталкер оторвался наконец от завораживающего зрелища давней катастрофы и обернулся. Только сейчас он увидел, что стоят они неподалеку от невысокого и неказистого здания – скорее, павильона – с выцветшей желтоватой вывеской: «Столовая “Минутка”». А за ним, как раз вдоль линии «среза» тянулась вдаль, куда-то к горам, дорога.

– Нам туда, – кивнула на эту дорогу Забияка.

Глава 17

Плюх, в отличие от Шершня, резкого перехода между поселком и внешней Зоной не видел. То есть, в принципе, саму «линию отреза» он вполне различал, но дальше, за ней, продолжал видеть как само Лазаревское – там как раз от улицы Победы отходила, загибаясь вверх, узкая улочка, вдоль которой красовались весьма живописные двух– и трехэтажные домики, – так и заросший в этом месте низким кустарником луг на стороне Зоны. Точно так, как и на пляже, он видел как простертое до линии горизонта Черное море, так и зеленый травянистый луг по ту сторону барьера. Наверняка такую возможность давала оптика шлема, но чтобы проверить это, разведчику пришлось бы шлем снять, чего, разумеется, делать он, находясь в этом месте, не стал бы ни за какие коврижки. Впрочем, о том, что без шлема вид за барьером выглядит как-то иначе, он и не подозревал.

Тем удивительней для Плюха стало то, что он увидел, подойдя ближе к тому месту, где, по словам Илоны, «сгинул», растворившись в воздухе, безголовый «питекантроп». «Линия разреза» здесь также различалась вполне отчетливо, но дальше, помимо «горных красот», являющихся продолжением здешних пейзажей, и заросшей кустарниками и редкими деревьями холмистой с этой стороны областью Зоны, косморазведчик видел и кое-что еще. Хотя сказать, что он именно что-то «видел», было бы не совсем правильным, поскольку эта третья «реальность» постоянно ускользала, стоило ему на ней сосредоточиться.