— У власть имущих свои причуды, — с улыбкой заметил Кусков.

Лобанов засмеялся.

— Ох, Антон Сергеевич, — смеясь, сказал он, — все подколоть норовишь. Не только пузо у тебя от молодого-то осталось — чувства юмора тоже хоть отбавляй. Давай-ка, Лева, разливай.

Шаховской с готовностью взял бутылку и разлил водку по рюмкам.

— Я часто вспоминаю всех наших… — задумчиво сказал Лобанов, держа в руке искрящуюся рюмку. — Сильно нас жизнь разбросала.

— Это она нас разбросала, — сказал Кусков. — А тебя, Алексей Петрович, она подбросила.

Лобанов мягко улыбнулся.

— Чем выше взлетишь — тем больнее падать, — заметил он. — Тьфу-тьфу-тьфу, конечно. Давайте-ка за нас!

Они выпили.

— Нет, Тони, серьезно, — продолжил премьер. — «Университетский проспект» — это для меня святое. Такие клятвы даются раз в жизни, а верность им хранят до конца дней. По крайней мере, я к этому так отношусь. — Глаза Лобанова стали внимательными. — А ты? Тони, как ты к этому относишься?

— Так же, — кивнул Кусков. — Даже еще сильнее. Я всегда был самым эмоциональным в нашем братстве.

— Что правда, то правда. Значит, если что — я могу на тебя рассчитывать?

— О чем речь! Насколько я помню, ты меня никогда не подводил. — Кусков вздохнул и поморщился: — Веришь ли, Алексей, мне до сих пор иногда снится то проклятое собрание…

— Это которое?

— Да когда мне по наводке Петуха из Интерсектора голову отвинчивали. Ты ведь тогда один поперек общего мнения пошел.

— Ну… — Лобанов небрежно пожал плечами. —

Я мог это себе позволить. А другие не могли. Вот и вся разница.

— Не скажи, Алексей Петрович… Ну да ладно. Вижу тебе, по твоей скромности, былые подвиги вспоминать неприятно. А все ж таки неплохо иногда вспомнить прошлое.

Они снова выпили.

— Что ж, Антон Сергеевич, — вновь заговорил Лобанов, — пожалуй, пришло время перейти к более реальным материям, чем простые сантименты. Как считаешь?

— Сгораю от любопытства, Алексей Петрович.

— В таком случае буду краток. Компания «МТВ-плюс» идет на дно, и это не подлежит обсуждению.

— Да я, в общем, и не спорю, — пожал плечами Кусков.

— Замечательно. Замечательно, что не споришь. Хотя не слишком-то на тебя похоже. Ну да ладно. Ты, конечно же, помнишь Матвея Кожухова?

— Мотю-то? Еще бы. Как пишут поэты, такое не забывается. Если мне не изменяет память, он сейчас главредом в «Российских известиях»? — Заметив, как переглянулись Шаховской с Лобановым, Кусков быстро спросил: — Или уже сместили?

— Насколько я знаю, нет, — сказал Лобанов. — Матвей Иванович — хороший мужик и настоящий профессионал.

— Тем более — из бывших диссидентов, — заметил Кусков.

Лобанов нахмурился.

— Конечно, шли мы с Матвеем разными путями, — медленно проговорил он, — но цель у нас всегда была одна — поставить Россию на ноги. И сейчас наступило время, когда пути наши должны пересечься… Черт… — Лобанов рассеянно улыбнулся: — я, кажется, как поэт заговорил — метафорами. Вот что значит пообщаться с интеллигентным человеком.

— Ты мне льстишь, — негромко отозвался Кусков. Лицо его стало серьезным и задумчивым, толстый лоб прорезали три глубокие морщины.