— Конечно, увидев, с кем вы пришли, я все поняла. Она исключительно изящна!

Графа вдруг осенила одна мысль, и он наклонился к уху миссис Асквит, чтобы прошептать:

— Пожалуйста, будьте осторожны и пока о нас ни с кем не говорите. Все произошло так быстро, что мы не успели поговорить с нашими семьями.

У Марго Асквит загорелись глаза.

Для нее не было большего наслаждения, чем первой узнавать о чьей-нибудь тайной помолвке или любовном приключении.

— Конечно, дорогой, я буду крайне осмотрительна.

Она ласково погладила графа по руке и удалилась.

Он знал; что она будет в состоянии держать эту информацию за зубами целую минуту. А потом расскажет персонально каждому из присутствующих в зале, что граф Ардвик не помолвлен с Элоизой Брук, как все думали, И что теперь его новая любовь — леди Люпита Ланг.

Даже не оглядываясь, он понял, что все Дауджеры смотрят в его сторону и перешептываются.

Граф взял Люпиту за руку и повел в сад.

Здесь между деревьями висели гирлянды китайских фонариков, и дорожки освещались снизу волшебными огнями.

Люпита была слишком молода, наивна и бесхитростна, чтобы осознавать: находиться одной в саду с молодым человеком — слишком нескромно и неосторожно. Любая строгая мама ни за что не разрешила бы дочери-дебютантке без сопровождающей покинуть танцевальный зал.

Граф был уверен, что за Люпитой наблюдают из окон, и указал ей на нескольких гостей, смотрящих на нее.

Потом граф с Люпитой вновь окунулись в фантасмагорический мир маскарада.

Люпита была потрясена, увидев костюм принца Уэльского; потом присоединилась к хохочущим над графиней Вестморлендской — она подобно Гебе несла чучело огромного орла на плечах, которое явно мешало ей танцевать.

Но самой забавной была, несомненно, американка миссис Роуленд, которая изображала музу Евтерпу, покровительницу лирической поэзии. В ее прическу были вплетены электрические лампочки; они зажигались от лиры, которую она несла в руках.

Толпы странно наряженных людей вызывали у Люпиты естественное любопытство.

А граф так увлекся разнообразием происходящего, что даже на некоторое время забыл, как чудовищно обошелся с Элоизой.

Однако позднее, когда он слышал, как люди критиковали ее за демонстрацию драгоценностей, считая это вульгарным, он понял, что поступил правильно.

«Ну и поделом ей!»— подумал обиженный граф.

Оценив прелесть Люпиты, люди перестали удивляться, что он не с Элоизой, а у него она теперь вызывала лишь отрицательные эмоции. Он вовсе не был расстроен ее решением выйти замуж за герцога.

Почти каждый танец граф танцевал с Люпитой и просил ее отказывать другим претендентам, не отвечать на их приглашения.

В результате все более крепла уверенность Марго Асквит, что они тайно обручены.

Его не удивило, когда кто-то из старшего поколения Дауджеров при прощании перед отъездом пробормотал:

— Поздравляю, мой дорогой мальчик!

В три часа утра ом наконец пожелал доброй ночи хозяйке бала и поцеловал ее.

— Знаете, Ингрэм, — сказала герцогиня, — я сгораю от любопытства, и если вы сейчас не расскажете, что происходит, я с вами никогда больше не буду разговаривать. Я не могу перенести то, что случилось, подождите меня немного. И не вздумайте забыть об этом свидании. — Она погрозила ему пальчиком.

Граф с Люпитой находились в зале, когда им сообщили, что карета подана к парадному подъезду.

Люпита любовалась огромным мраморным бассейном, в котором плавали водяные лилии, и кончиками пальцев дотронулась до белых лепестков.

Граф подумал, что она сама похожа на лилию.

Когда они сели в карету и лошади тронулись, Люпита воскликнула:

— Это было так прекрасно… так изумительно!.