– Нравятся шорты? Называются стретч. Хочешь, купим тебе такие?

Арина испуганно затрясла головой, отказываясь. Но Вечесловы видели, какими глазами она на них смотрела.

Джинсовые шорты-стретч классического синего цвета, с узкими плетёными шлёвками, в которые был продет ременный поясок, были немедленно куплены, и Арина с восторгом их надела. Поясок оказался на бёдрах, а шорты сидели ниже пояса и не закрывали пупок. Арина заправила в них рубашку, принесённую продавщицей, – и уставилась на себя, новую, в зеркале. Девочка из зеркала ей нравилась. Она была такой как все «миряне». Но ведь и она, Арина, теперь «мирянка»!

– Бабушка Вера, я теперь мирянка? Мне теперь можно это носить?

– Слово какое выискала… – рассмеялась Вера Илларионовна. И встретив недоумённый взгляд, поспешно сказала: – Можно, можно. Всем можно, а тебе почему нельзя? На даче-то удобней в шортах по деревьям лазать, на коленках ползать – землянику собирать. В платьях там и не ходит никто, все от мала до велика в штанах. Вот в школу тебя определим и поедем, на всё лето. Ты плавать-то умеешь? Не умеешь? По-собачьи только? Деда Ваня тебя научит, и кролем, и брассом.

Арина вежливо покивала. Воды она боялась. Может, Иван Антонович забудет? Может, не будет её учить…

Вера Илларионовна вытащила из её шорт рубашку и связала концы узлом под грудью.

Арина испуганно уставилась на свой голый живот. Но возражать не решилась: если в миру принято так носить рубашки, она будет носить. Провела руками по попе, туго обтянутой шортами, – как же она осмелится выйти в этом на улицу? – и обнаружила карманы. Карманов в шортах оказалось четыре: два сзади, накладных, и два спереди, внутренних. Арина засунула в них кулаки и с вызовом посмотрела на себя в зеркало. Вот бы удивились её подружки по приюту!

◊ ◊ ◊

С визитом в новую школу решили не тянуть: не сегодня-завтра начнутся каникулы, и тогда никого не застанешь.

К неудовольствию Вечесловых, Арина облачилась в гимназическое синее форменное платье с длинным, за колено, подолом. Надеть другое отказывалась категорически, хотя стараниями Веры Илларионовны у девочки был неплохой гардероб.

– Вот те на! – не сдержался Иван Антонович. – Когда покупали, нравилось, а сейчас что? Разонравилось? Так ты скажи прямо, мы другое купим.

– Ваня, не трогай её. Пусть идёт в чём нравится, – остановила Вера мужа, и Арина с облегчением выдохнула застрявший в лёгких воздух: на директора школы надо произвести хорошее впечатление, а строгое тёмное платье подходило для этого лучше всего. Она не посрамит честь православной гимназии.

Вера Илларионовна заставила её надеть джинсовую куртку без рукавов и длинный шарф, связанный объёмной «американской» резинкой. Арина смотрела в зеркало и не узнавала себя.

Директриса школы с сомнением на лице изучила Аринины документы: справку Православной гимназии во имя святителя Пантелеймона об отчислении в связи с переездом по новому месту жительства; справку об успеваемости, в которой напротив названий изучаемых предметов красовались горделиво изогнутые пятёрки; новенькое свидетельство о рождении, запаянное в блестящий пластик. Медицинская справка с печатью монастырского стационара лаконично извещала: «Здорова. Показаний, препятствующих обучению в общеобразовательном учебном заведении, не имеется», без указания перенесённых девочкой болезней.

Справке верить не хотелось: девочка слишком бледная, щёки впалые, взгляд какой-то затравленный.