— Закончили! — Рон выключил радио и махнул рукой Элизабет. — Ну вот, попали мои слова Богу в уши!

   Добрый вечер, миледи, наконец-то вы появились.

   — Я тоже рада видеть вас, босс, — ответила Элизабет, махнув девушкам, без сил повалившимся на линолеум.

   Ронни окинул ее критическим взглядом. Увиденное ему явно не понравилось.

   — Согни. Бицепс, так… трицепс… — Опытные сильные пальцы ощупывали вялые руки; он попробовал мышцы бедер точно так, как Джек ощупывал своих лошадей.

   Элизабет покраснела. Она стала мягкой, как зефир.

   Ронни угрожающе нахмурился. Он схватил ее за запястье и стал считать пульс.

   — Ты что, шутишь? Семьдесят пять ударов в минуту.

   Извините, мисс, вы должны покинуть зал. С минуты на минуту я ожидаю чемпионку мира.

   Элизабет побледнела. Семьдесят пять? Да всего три месяца назад у нее были устойчивые пятьдесят восемь ударов. Каким и полагается быть пульсу спортсмена.

   Неужели она так быстро все растеряла?

   — Не может быть, чтобы вы это серьезно.

   — Я-то могу быть серьезным, дорогая. Вопрос в другом: можешь ли ты. — Ронни швырнул ей полотенце. — Разогревайся, у тебя пять минут. А потом посмотрим, насколько действительно велика опасность.

   Через сорок минут Элизабет задыхалась, ей не хватало воздуха. Бедра и икры нестерпимо болели. Часы на стене показывали, что прошло именно сорок минут. Боже милостивый! Обычное время для разминки, а она совершенно без сил. Скорость на короткой дистанции еще в порядке. Но выносливость никудышная. Пятнадцать минут активных приседаний довели ее до слез. Ронни кричал на Элизабет, служащие зала качали головой. Тренер развопился на них и наконец всех выгнал. Потом Элизабет пришлось выдержать отжимание в упоре. Оказалось, Жаннет, Кейт и Карен, которые прежде не могли с ней тягаться, легко обошли ее в этом упражнении.

   — Отправляйтесь ужинать! — наконец рявкнул Ронни. — Но не вы, миледи. Вы никуда не пойдете. Выдайте мне пятьдесят.

   — Пятьдесят? — выдохнула Элизабет, вытирая струйки пота и грязь с лица. — Я и пятнадцать не смогу.

   Тренер уселся на гимнастический мат.

   — Пятьдесят, Элизабет. Ганс обычно требовал с тебя шестьдесят…

   — Но это было…

   — Ну да, когда ты еще была лыжницей.

   Элизабет отреагировала на это замечание с такой яростью, что даже не услышала скрипа открывшейся двери зала. Она старалась ни на что не обращать внимания.

   Ронни кого-то весело приветствовал. Давай, давай. Она не настолько плоха, чтобы не суметь. Конечно. Пол и ее тело… Пятнадцать, шестнадцать… Молочная кислота буквально разжигала пламя в слабых бицепсах. Перед носом, возле кроссовок Ронни, появилась еще одна пара.

   Элизабет исходила потом, тяжело дышала, хрюкала, как поросенок, желая заставить себя выдержать перенапряжение, из-за которого все перед глазами побагровело.

   Элизабет казалось, что по лицу течет не пот, а кровь.