Но моей самой постоянной мыслью за последние три дня было: «Как, черт возьми, мне заставить «Сиэтл» забрать меня, если у меня даже нет агента?».

Я не хочу уезжать из Чикаго. Не хочу оставлять Мэддисона и Логан или моих племянника и племянницу. Я живу всего в двух часах езды от дома отца, а моя сестра – в нескольких минутах полета.

Но я не могу потерять Стиви. Возможно, я не понимаю своих проблем с доверием или своего страха перед любовью, но одно знаю наверняка – я не могу ее потерять.

Сейчас я в отчаянии, мне нужно увидеть ее, поговорить с ней, исцелить себя. Мне нужно чувствовать хоть что то, кроме огромной ноющей дыры в груди, которую может заполнить только она, но я не знаю, как все это исправить.

Даже в два часа ночи болельщики выстраиваются вдоль ворот аэропорта, стремясь поприветствовать нас после того, как мы возвращаемся домой с двумя победами на выезде, и нам не хватает еще двух, чтобы выиграть все. Крики и приветствия эхом отдаются от восторженной толпы, все одетые в красное, черное и белое, и ждут, чтобы хоть мельком увидеть, как мы выходим из самолета в Чикаго.

Но мне все равно. Конечно, я благодарен им за поддержку, и рад, что мы пока доминируем в этой серии, но единственная причина, по которой я играю так хорошо, как сейчас, заключается в том, что мне нужно совершить чудо и каким то образом иметь возможность выбрать, где окажусь в следующем сезоне.

– Зи, подожди! – кричит Мэддисон, выполняя свои обязанности капитана, машет толпе, благодаря их за то, что они вышли. – Я подвезу тебя.

– Ну, поторопись. Мне нужно идти.

Я бросаю свой чемодан в кузов его грузовика, прежде чем запрыгнуть внутрь.

– Ты не пойдёшь туда прямо сейчас. Сейчас два часа ночи.

– Пойду. Мне нужно ее увидеть. Если Стиви хочет переехать через всю страну, тогда ладно. Хорошо. Но мне нужно, чтобы она сказала мне это в лицо.

– А что, если она все таки хочет уехать? – Мэддисон выезжает с частной парковки, направляясь домой.

– Не хочет, – качая головой в неверии, я смотрю в пассажирское окно. – Она ни за что на свете не захочет оставить своего брата или приют. Это моя вина. Стиви не хочет уезжать. Просто хочет убежать от меня.

Мэддисон едва успевает припарковаться, как я выскакиваю из его машины и бегу в его здание. Конечно, не пользуюсь его лифтом, потому что не собираюсь подниматься в его квартиру. Остановившись на несколько этажей ниже пентхауса, я быстро стучу в дверь Стиви.

Она не отвечает, но сейчас уже два часа ночи, так что ничего удивительного. Я звоню. Не отвечает. Пишу смс. Нет ответа. Стиви будет меня ненавидеть, но мне нужно ее увидеть. Я отсчитывал минуты с тех пор, как мы вылетели из Чикаго, когда узнал, что ее нет на борту.

Продолжаю стучать, стараясь не колотить по деревянному барьеру, но, черт возьми, искушение невероятное.

– Уходи, – слышу я с другой стороны, но это голос не Стиви.

– Райан, открой дверь.

– Пошел ты.

Ладно, я это заслужил.

Я не ухожу. Стою и жду, позволяя ему смотреть на меня через глазок, пока, наконец, он не распахивает дверь.

– Зандерс, иди домой.

– Пожалуйста, просто позволь мне увидеть ее. – Мой тон неистовый, умоляющий.

– Ее здесь нет, – он пытается закрыть дверь перед моим носом, но хлопаю по ней рукой, чтобы она не закрылась полностью.

Сверлю Райана взглядом, умоляя дать хоть какую то информацию.