СМИ были просто безумны, следя за каждым нашим шагом с тех пор, как мы вернулись из Питтсбурга после первой и второй игр. Наша с Мэддисоном грязная история в колледже попали в заголовки национальных газет как история о соперниках, ставших друзьями, которые теперь находятся всего в одной победе от того, чтобы стать чемпионами Кубка Стэнли.

Имя Стиви немного распространялось, но впечатляющая победа нашей команды в плей офф затмила ее и наши отношения, что к лучшему. Я бы предпочел, чтобы СМИ не узнали о том, что происходит между нами, раньше меня.

С тех пор как вернулся, я каждый день захожу к ней в квартиру, но она до сих пор не вернулась домой. Я не знаю, находится ли она вообще сегодня в Чикаго, не говоря уже об арене, но не могу думать о ней сейчас.

В течение следующих двух часов все мое внимание должно быть сосредоточено на трех периодах хоккея, поэтому я и достал ей билет вне моей точки обзора. Я не могу искать ее всю ночь, и знаю, что если увижу пустое место, это выбьет меня из колеи.

Мой папа и Линдси сидят в семейной ложе с Логан и остальными Мэддисонами, но я хочу присутствовать при встрече Стиви с моим папой, поэтому купил ей билет в общий зал.

Даже несмотря на то, что не подтверждено, вернулась ли она в Чикаго, я должен верить, что это так. Я не могу себе представить, что Стиви пропустила бы это.

Мэддисон занимает место у своего шкафчика рядом со мной, мы оба экипированы для игры и готовы к ее началу. Он опирается локтями на колени, не отрывая взгляда от земли.

– Ты готов?

Я киваю, такой же сосредоточенный, как и мой лучший друг.

– А ты?

– Да. – На мгновение он замолкает. – Возможно, это наша последняя совместная игра…

– Давай оставим это на потом, когда выиграем Кубок?

Он слегка смеется.

– Да. Конечно.

– Знаешь, для золотого мальчика, который получал все, что хотел, ты действительно оказался лучшим другом, о котором я только мог просить.

Его грудь вздымается в беззвучном смехе.

– Для куска дерьма, которым я тебя считал, ты на самом деле оказался чертовски хорошим парнем.

Я протягиваю свой кулак, и он стукается своим.

– Но я все еще считаю тебя засранцем, – напоминает Мэддисон мне.

– А ты все еще придурок.

«Юнайтед Центр» оглушает, когда мы выезжаем на коньках из туннеля. Мигающие огни освещают наш путь, когда мы выходим на темный лед, но дикторы, болельщики и громкая музыка заглушают друг друга настолько, что единственное, что я могу услышать, – это биение собственного сердца. Мои короткие вдохи не слишком наполняют легкие, пока скольжу по льду для разминки, но я ничего не могу с этим поделать. Это самая нервная игра в моей жизни.

Логан встречает Мэддисона внизу у стекла, как делает каждую игру. Обычно я прикалываюсь над ними, но сегодня я слишком сосредоточен.

– Одиннадцатый! – кричит судья. – Сними кольцо.

В замешательстве я смотрю на свои руки, мои перчатки лежат на скамейке, когда я делаю глоток воды. Я уже снял все свои кольца, включая цепочку. Они лежат в моем шкафчике, пока мы здесь разговариваем. Но потом я вижу это. Крошечное кольцо Стиви, едва заметное на мизинце, которое я совсем забыл заклеить. Теперь уже слишком поздно. Судья уже увидел его.

– Нет, – возражаю я.

Он подъезжает ко мне, сбитый с толку.

– Что?

– Я не сниму его.

– Тогда ты не играешь.

– Стоп. Стоп. Стоп, – Мэддисон отходит от стекла, быстро подбегая к судье и мне. Он встает между нами всем телом. – Он играет. Он снимет его.

Мэддисон хватает меня за майку и тащит обратно к туннелю, подальше от посторонних глаз.

– Сними это чертово кольцо с пальца.

– Нет.