На дороге мы удержались. Но в узкий проход между двумя грузовиками, куда целился намеревавшийся как можно быстрее и безболезненнее проскочить ворота Хмырь, не попали.

Наверное, это даже к лучшему. Потому что первый залп с вышек накрыл как раз тот узкий коридор между двумя стоящими на обочине грузовиками.

Тяжелый стук пулеметов, грохот раскалывающих старый асфальт пуль, лязганье терзаемой свирепым потоком серебра стальной обшивки грузовиков, испуганные крики разбегающихся караванщиков… Пулеметы умолкли уже через секунду, но за это время они успели перепахать чуть ли не половину улицы.

Но, к счастью, не нас… Впрочем, приключений на нашу голову и без того нашлось достаточно.

— Держитесь! — взвыл Хмырь. Я еще успел обернуться и заметить, как он лихорадочно крутит руль, а на нас, как в замедленной съемке, неторопливо наплывает усеянный бесчисленными заклепками бронированный борт большегрузного КамАЗа…

Удар пришелся по касательной. И это хорошо, потому что иначе от нас всех осталось бы мокрое место. Но даже этого мне хватило. Кувыркнувшись носом вперед, я врезался головой в железную стенку фургона и, вроде бы даже оставив на ней вмятину, схожую с формой моей макушки, скатился на пол.

Дальнейшее я видел как сквозь туман…

Мы ухитрились‑таки протиснуться между двумя грузовиками, обломив все, что только можно было обломить, и содрав последние остатки краски с иссеченной пулями брони. Проскочили перед самым носом у стоящего под хлипким навесом старенького танка (я еще подумал, что, если бы армейцы успели заранее вывести его на позицию, у нас не осталось бы ни единого шанса). Скребнули многострадальным бортом по стене периметра. И под немыслимым углом вырвались через ворота наружу, напоследок зацепив одну из начавших уже аварийно закрываться створок.

И все это произошло под ведущимся со стен автоматным огнем.

Ни одна из преследовавших нас машин сей подвиг повторить не решилась. Мы остались в гордом одиночестве перед лицом старого, города, если, конечно, не считать те четыре грузовика, что ожидали снаружи впавшие в полный хаос остатки каравана. От них я особых неприятностей не ожидал, беспокоясь куда больше о вооруженных автоматами парнях на стене, чем о караванщиках.

А между тем именно с их стороны пришли очередные проблемы.

Самый дальний из грузовиков — большой многотонный «Урал», ради безопасности длительных путешествий вне защитных стен превращенный в нечто наподобие танка, спокойно завел двигатель и вырулил поперек шоссе, намеренно перекрывая нам дорогу.

На этот раз избежать столкновения лихорадочно крутившему руль и втаптывающему в пол педали Хмырю не удалось.

Рассыпая искры и разбрасывая клочья разодранной резины, наша машина зацепила бронированный бок грузовика. И, бессильно задрав к небу бешено вращающиеся колеса, завалилась набок. Двигатель моментально заглох. Но уже набранной нами инерции хватило на то, чтобы, разбрызгивая фонтаны искр, волчком прокрутиться по асфальту и вбить крышу машины в остатки фундамента старого снесенного согласно уставу дома.

Удар вновь швырнул меня на стену, заставив распластаться по холодному бугристому металлу. Вдобавок, когда эта стена вдруг стала полом, на меня сверху, выбив с таким трудом набранный в легкие воздух, приземлилась Ирина. А потом, когда машина начала крутиться, мы с ней в обнимку катались по всему салону. И это было бы почти приятно… если б только не было так больно.

Рассыпавшаяся по полу всевозможная чистилыциковская мелочь, начиная от коробочек с солью и кончая батарейками для фонариков, так и стремилась сокрушить мне ребра. Особенно много неприятностей доставляла развалившаяся связка осиновых колышков, очевидно принявших меня за вампира, и те самые теоретически не разбиваемые флакончики со святой водой, осколками которых я здорово исполосовал себе левую ладонь. Заткнутый за пояс пистолет и ножны меча за спиной усугубили сущую пытку.