Бернард Корнуэлл. Вытащить из петли
Глава 1
В давильном дворе сэр Генри Форрест, банкир и олдермен лондонского Сити, едва не задохнулся от чудовищной вони. Сэр Генри непроизвольно попятился, прижал к лицу носовой платок и задержал дыхание, опасаясь, что его вырвет. — Я-то к здешнему запаху притерпелся, сэр, — хихикнул провожатый сэра Генри. Осторожно, сэр, тут ступеньки, не споткнитесь. Сэр Генри нерешительно опустил платок и заставил себя открыть рот: — Почему двор называется Давильным? — В стародавние дни, сэр, узников аккурат здесь и давили. Плющили, стало быть, сэр. Камни на их наваливали, чтоб до правды допытаться. Нынче мы так не делаем, сэр, и напрасно, потому как врут они, что твой индийский факир. Провожатый — из надзирателей — был тучным мужчиной в кожаных штанах, грязном сюртуке и с дубинкой в руке. — Спросить тут любого мужика или женщину, сэр, — рассмеялся он, — так ни одного виновного не сыщете! Сэр Генри старался не дышать, чтобы не наглотаться пагубных миазмов, состоявших из вони, запаха пота и гнили. — Тут имеются вода и канализация? — спросил он. — А как же, сэр, самая что ни на есть современная. В Ньюгейте отличные стоки. Но они же грязные скоты, сэр, где жрут, там и гадят. Тюремщик закрыл и запер на засов дверь из железных прутьев, через которую они попали во двор. — Осужденные вольны находиться в Давильном дворе в дневные часы, сэр, — сказал он, — кроме праздников и неприсутственных дней вроде нынешнего. — Надзиратель ухмыльнулся, давая понять сэру Генри, что пошутил. — Поверните налево, сэр, и найдете других джентльменов в Общей зале. — В Общей зале? — переспросил сэр Генри. — Там, сэр, в дневные часы собираются осужденные, сэр, — объяснил тюремщик, прибавив: — А те вон окошечки, сэр, что слева, — это «солонки». На другом конце длинного двора сэр Генри заметил пятнадцать зарешеченных оконцев в три яруса. Камеры за ними и были «солонками». Он не имел ни малейшего представления, почему их так называют, но знал, что в пятнадцати этих «солонках» содержат приговоренных к смерти узников Ньюгейта. Надзиратель распахнул перед сэром Генри тяжелую дверь Общей залы. — Премного благодарен, сэр, — произнес он, когда тот вручил ему шиллинг в награду. Смотритель Уильям Браун поздоровался с сэром Генри. Рядом со смотрителем стоял, елейно улыбаясь, священник. — Позвольте представить вам нашего пастыря, — произнес смотритель. — Его преподобие доктор Хорейс Коттон. Сэр Генри Форрест. Сэр Генри снял шляпу: — Ваш покорный слуга, доктор Коттон. — Всегда к вашим услугам, сэр Генри, — подобострастно ответил тюремный священник, отвесив низкий поклон. — Сэр Генри, — доверительно сообщил ему смотритель, — находится здесь по долгу службы. — О! — выкатил глаза преподобный Коттон, давая понять, что сэру Генри предстоит редкостное удовольствие. — Вы тут впервые? — Впервые, — признался сэр Генри. — Не одна душа обратилась к Христу после такого испытания, — изрек доктор Коттон с улыбкой и поклонился вслед сэру Генри, которого смотритель повел знакомиться с шестью другими гостями, приглашенными на завтрак в Ньюгейте. Последний гость, Мэтью Логан, в представлении не нуждался, поскольку, как и сэр Генри, был городским олдерменом, а Ньюгейтская тюрьма находилась в управлении Суда олдерменов. Логан подхватил сэра Генри под руку и увлек к камину поговорить с глазу на глаз. — Вы уверены, что хотите пробыть до конца? — заботливо осведомился Логан. |
