Свободная рука Риса скользнула под откинутую вуаль, обхватив чувствительную область задней части шеи. Его рот вернулся к её губам в ещё одной мимолётной нежной ласке. Подушечкой большого пальца он обрисовал её нижнюю губу, втирая поцелуй в нежную поверхность. Трение об мозолистую кожу повысило чувствительность, стимулируя её нервные окончания. Хелен начала испытывать головокружение, лёгким не хватало воздуха.

Его рот вернулся к её губам, и она потянулась выше, изнемогая от желания, чтобы он поцеловал её крепче, дольше, так, как целовал в её снах. Будто догадавшись о её желании, он уговорил её губы раскрыться. Трепеща, она открылась навстречу гладкому прикосновению его языка, беспомощно принимая вкус Риса: смесь мяты, желания и свежести, когда он начал поглощать её с медлительной жаждой, от чего по всему её телу разбежались чувственные ощущения. Хелен обвила руками его шею, её ладони зарылись в его густые волосы, чёрные пряди слегка обвились вокруг её пальцев. Да, это было именно то, в чём она нуждалась, его рот, терзающий её, пока он держал Хелен так, будто не мог прижать к себе достаточно близко.

Хелен никогда не представляла, что мужчина будет целовать её так, будто хочет вобрать в себя, будто поцелуи были словами, предназначенными для поэм или мёдом, собранным его языком. Придерживая голову Хелен своими руками, Рис наклонил её назад, провёл полураскрытыми губами вдоль линии её шеи, лаская и смакуя нежную кожу. У неё перехватило дыхание, когда он нашёл чувствительное местечко, колени начали подкашиваться, едва удерживая вес её тела. Рис сжал Хелен ещё крепче, его голодный рот вернулся к её губам. Не было ни мыслей, ни воли, ничего, кроме чувственного сплетения темноты и желания, пока мистер Уинтерборн целовал её с такой слепой, жадной настойчивостью, что она могла практически чувствовать зов его души к ней.

Внезапно Рис остановился. С озадачивающей резкостью оторвал свои губы от её рта и снял её руки со своей шеи. Хелен издала протестующий звук, когда он отстранился с большей силой, чем требовалось. Сбитая с толку она наблюдала, как мистер Уинтерборн подошёл к окну. Хоть он и оправился после крушения поезда достаточно быстро, до сих пор была заметна лёгкая хромота. Продолжая стоять к ней спиной, он сосредоточился на отдалённом зелёном оазисе Гайд-Парка. Когда Уинтерборн прислонил свой кулак к оконной раме, она увидела, что его рука дрожит.

Наконец, он неровно выдохнул.

— Мне не следовало этого делать.

— Но я сама хотела, — Хелен зарделась от своей собственной развязности. — Мне… только хотелось бы, чтобы первый раз был таким же.

Рис хранил молчание, раздражённо отдёргивая тугой ворот рубашки.

Заметив, что весь песок в часах уже вытек, Хелен подошла к столу и перевернула их.

— Мне следовало вести себя с вами более открыто, — она наблюдала, как струйка песка отмеряет секунду за секундой. — Но мне трудно говорить людям о том, что я думаю и чувствую. И меня беспокоило кое-что, о чём мне сказала Кэтлин. Будто вы воспринимаете меня только как приз, который можно заполучить. И я боялась, что, возможно, она права.

Мистер Уинтерборн повернулся, прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди.

— Она была права, — ошарашил он Хелен своим ответом. Уголок его рта криво изогнулся. — Ты красива, как лунный свет, cariad, а я не благородный мужчина. Лишь здоровяк из Северного Уэльса, у которого есть вкус к красивым вещам. Да, ты была для меня призом. И так было бы всегда. Но я хотел тебя не только из-за этого.

Приятное чувство тепла, которое зародилось внутри неё от комплимента, исчезло, к тому моменту, когда он закончил.

— Почему вы говорите об этом в прошедшем времени? — спросила она, моргая. — Вы… вы всё ещё хотите меня, не так ли?

— Не важно, чего я хочу.