— СВЕЛО РОТ?

Значит, поцелуй длился так долго, что у Джаски конкретно свело губы.

— Это похоже на судорогу, я даже не могла ими пошевелить, не то, чтобы продолжить поцелуи.

— И как это выглядело?

И она показала мне. Охренеть. То же самое, что и кормить младшего брата или сестрёнку, вы суете им в рот полную ложку каши, а они кривятся, выпучивают глаза, их лицо сводит спазмом и еда выстреливает из них. Даже если вам не приходилось это делать, то можете верить мне, я это делала. Моя Либби однажды доплюнула рисовым пудингом до самой дальней стены в комнате.

Вот такое примерно лицо изобразила мне Джас.

— Я дико извиняюсь, Джас, но это выглядит совсем непривлекательно.

— Наверное, это был синдром отмены, — вздыхает подруга. — Я этого не делала веками, так что… ты знаешь, не тренировалась… но я уверена, что подобного не повторится.

— Хорошо.

— Ведь у меня теперь постоянные тренировки. Хочешь покажу?

— Не стоит.

— Хорошо. Смотри. Чмок – пауза, чмок – пауза, видишь?

Я ничего не ответила, а только продолжала лежать и таращилась на Джас, вместе с остальными совами. Сейчас моя подруга очень напоминает смесь Мика Джаггера и идиота. Не обязательно в этом порядке.

Но Джас вошла в раж.

— А, теперь piècederésistance[ гвоздь программы ]: пьяный язык, пьяный язык.

О боже, это был ужас, лицезреть и смотреть, как заходил и выходил язычок, словно безумная мышка-полёвка.

Мне всё же удалось улучить момент и заткнуть рот Джас и  поведать печальную повесть про Итальянского жеребца.

— Значит, ты сказала, — чавкает Джес. — Либо ты у него единственная девушка или же ариведерчи, Масимо?

— Практически да...

— Клянусь растянутой пижамой нашей директрисы, о чём ты думала? Ты придурошная?

— Я не придурошная, Джас. Так случилось, что у меня есть подруга, которая очень похожа на тебя, посоветовавшая оставаться самой собой.

— Что?!

— Ты же мне тоже советовала быть естественной. Пусть у меня большущий нос, но нет резона притворяться, что он маленький. Или если быть совсем точной, то слова были: «Уж если ты родилась с таким гигантским носом, то какой смысл прятать его в футляр? Пусть твой нос пасётся словно дикое животное».

— Какая же дура тебе это сказала?

— Ты, моя Джаска.

— Я? Ну да, но я же не это имела в виду, правда? Это же очевидно. Где ты видела футляры для носа или чтобы носы паслись как жвачные? И всё же я не могла такого посоветовать, оставаться самой собой, это глупость несусветная.

Прямо сейчас у меня возникло желание убить её. Вырвать её идиотскую чёлку, и чтобы она подавилась остатками своего шоколадного батончика, и всё стало бы хорошо.

Грустно, но Джас заинтересовалась.

— Значит, ты поставила Масимо ультиматум или ты, или Макрель Линдси? Чёрт, а она знает?! Когда узнает, ты труп.

Вот счастье-то свалилось.

Внизу позвонили в дверь, и уже через минуту в комнату ввалился Том. Увидев меня, он воскликнул:

— Привет, Джорджия, гиддей, как говорят новозеландцы. Рад тебя видеть.

И он по-братски обнял меня, что было очень приятно, особенно с учётом моей ситуации. Когда ещё я смогу прильнуть к крепкой мужской груди? Том присел к нам на кровать и посмотрел на нас.

— Итак, девочки, о чём болтаете? О помаде?

Мы обиженно насупились.

— О мире во всём мире? О «Манчестер Юнайтед»? Или о поцелуях?

— Знаешь, что, — с независимым видом парирую я.